Неточные совпадения
Так думал молодой повеса,
Летя в пыли на почтовых,
Всевышней
волею Зевеса
Наследник всех своих
родных. —
Друзья Людмилы и Руслана!
С героем моего романа
Без предисловий, сей же час
Позвольте познакомить вас:
Онегин, добрый мой приятель,
Родился на брегах Невы,
Где, может быть, родились вы
Или блистали, мой читатель;
Там некогда гулял и я:
Но вреден север для меня.
Адриатические волны,
О Брента! нет, увижу вас
И, вдохновенья снова полный,
Услышу ваш волшебный глас!
Он свят для внуков Аполлона;
По гордой лире Альбиона
Он мне знаком, он мне
родной.
Ночей Италии златой
Я негой наслажусь на
волеС венецианкою младой,
То говорливой, то немой,
Плывя в таинственной гондоле;
С ней обретут уста мои
Язык Петрарки и любви.
— Да, это дело очень серьезное, мсье Лопухов. Уехать из дома против
воли родных, — это, конечно, уже значит вызывать сильную ссору. Но это, как я вам говорила, было бы еще ничего. Если бы она бежала только от грубости и тиранства их, с ними было бы можно уладить так или иначе, — в крайнем случае, несколько лишних денег, и они удовлетворены. Это ничего. Но… такая мать навязывает ей жениха; значит, жених богатый, очень выгодный.
С той минуты, как брак с ней оказался невозможным, не обязан ли он был удалиться? Не должен ли он скорее умереть с горя, нежели поддерживать своим присутствием чувство, могущее сделать несчастной любимую девушку? О борьбе против предрассудков,
воли родных, о возможности терпеливо ожидать лучших дней он и не думал.
Неточные совпадения
Он, можно сказать, плевал на свое прошедшее и беззаботно предавался
воле и товариществу таких же, как сам, гуляк, не имевших ни
родных, ни угла, ни семейства, кроме вольного неба и вечного пира души своей.
— Эк ведь вам Алена-то Ивановна страху задала! — затараторила жена торговца, бойкая бабенка. — Посмотрю я на вас, совсем-то вы как ребенок малый. И сестра она вам не
родная, а сведенная, а вот какую
волю взяла.
Сердечный друг, свою девичью
волю, // Подруг,
родных на милого дружка // Сменяла я, не обмани Купаву, // Не погуби девического сердца.
У Гюисманса, утонченного упадочника с притупленной восприимчивостью и больной чувственностью, был интерес к сатанизму, он пожелал экспериментально проверить природу сатанизма, игравшего такую роль в
родные ему средние века, но не было у него никогда сатанинского уклона
воли.
— Это все равно, — отвечает, — где умереть, — все единственно,
воля Божия, а я желаю скорее в
родное место, потому что иначе я могу род помешательства достать.