Неточные совпадения
Уездные барыни,
из которых некоторые весьма секретно и благоразумно
вели куры с своими лакеями, а другие с дьячками и семинаристами, — барыни эти, будто бы нравственно оскорбленные, защекотали как сороки, и между всеми ними, конечно, выдавалась исправница, которая с каким-то остервенением начала ездить по всему
городу и рассказывать, что Медиокритский имел право это сделать, потому что пользовался большим вниманием этой госпожи Годневой, и что потом она сама своими глазами видела, как эта безнравственная девчонка сидела, обнявшись с молодым смотрителем, у окна.
— Ужасен! — продолжал князь. — Он начинает эту бедную женщину всюду преследовать, так что муж не
велел, наконец, пускать его к себе в дом; он затевает еще больший скандал: вызывает его на дуэль; тот, разумеется, отказывается; он ходит по
городу с кинжалом и хочет его убить, так что муж этот принужден был жаловаться губернатору — и нашего несчастного любовника, без копейки денег, в одном пальто, в тридцать градусов мороза, высылают с жандармом
из города…
Неточные совпадения
Поехал в
город парочкой! // Глядим, везет
из города // Коробки, тюфяки; // Откудова ни взялися // У немца босоногого // Детишки и жена. //
Повел хлеб-соль с исправником // И с прочей земской властию, // Гостишек полон двор!
В одной
из приволжских губерний градоначальник был роста трех аршин с вершком, и что же? — прибыл в тот
город малого роста ревизор, вознегодовал,
повел подкопы и достиг того, что сего, впрочем, достойного человека предали суду.
Но как ни строго хранили будочники вверенную им тайну, неслыханная
весть об упразднении градоначальниковой головы в несколько минут облетела весь
город.
Из обывателей многие плакали, потому что почувствовали себя сиротами и, сверх того, боялись подпасть под ответственность за то, что повиновались такому градоначальнику, у которого на плечах вместо головы была пустая посудина. Напротив, другие хотя тоже плакали, но утверждали, что за повиновение их ожидает не кара, а похвала.
Он постарался сбыть поскорее Ноздрева, призвал к себе тот же час Селифана и
велел ему быть готовым на заре, с тем чтобы завтра же в шесть часов утра выехать
из города непременно, чтобы все было пересмотрено, бричка подмазана и прочее, и прочее.
Все, что Дронов рассказывал о жизни
города, отзывалось непрерывно кипевшей злостью и сожалением, что
из этой злости нельзя извлечь пользу, невозможно превратить ее в газетные строки. Злая пыль
повестей хроникера и отталкивала Самгина, рисуя жизнь медленным потоком скучной пошлости, и привлекала, позволяя ему видеть себя не похожим на людей, создающих эту пошлость. Но все же он раза два заметил Дронову: