Неточные совпадения
— Сын их единородный, — начал старик
с грустною, но внушительною важностью, — единая их утеха и радость в жизни, паче всего тем, что,
бывши еще в молодых и цветущих летах, а уже в больших чинах состояли, и службу свою продолжали больше в иностранных землях, где, надо полагать, лишившись тем временем супруги своей, потеряли первоначально свой рассудок, а тут и жизнь свою кончили, оставивши на руках нашей старушки свою — дочь, а их
внуку, но и той господь бог, по воле своей, не дал долгого веку.
— Передатчицей стала, — отвечал Яков Иванов прежним тоном, — записки стала переносить туда и оттуда к барышне — ветреная, безнравственная
была девчонка, и теперь, сударь, сердце кровью обливается, как подумаешь, что барышня наша
была перед тем, истинно сказать, почтительной и послушной
внукой, как следует истинной христианке, а тут что из нее вдруг стало: сама к бабеньке не является, а пишет письмо, что либо бегут
с своим нареченным женихом, либо руки на себя наложат.
— Отец Александр на другой же день приезжал после того к нашей госпоже и чуть не в ноги ей поклонился. «Матушка, говорит, Катерина Евграфовна, не погубите, вот что со мной случилось, и сколь ни прискорбно вашему сердцу я как пастырь церкви, прошу милости новобрачным: бог соединил, человек не разлучает, молодые завтрашний день желают
быть у вас». Генеральша наша на это ему только и сказала: «Вас, говорит, отец Александр, я не виню, но как поступить мне
с моей
внукой, я уж это сама знаю».
Неточные совпадения
Герои наши видели много бумаги, и черновой и белой, наклонившиеся головы, широкие затылки, фраки, сертуки губернского покроя и даже просто какую-то светло-серую куртку, отделившуюся весьма резко, которая, своротив голову набок и положив ее почти на самую бумагу, выписывала бойко и замашисто какой-нибудь протокол об оттяганье земли или описке имения, захваченного каким-нибудь мирным помещиком, покойно доживающим век свой под судом, нажившим себе и детей и
внуков под его покровом, да слышались урывками короткие выражения, произносимые хриплым голосом: «Одолжите, Федосей Федосеевич, дельце за № 368!» — «Вы всегда куда-нибудь затаскаете пробку
с казенной чернильницы!» Иногда голос более величавый, без сомнения одного из начальников, раздавался повелительно: «На, перепиши! а не то снимут сапоги и просидишь ты у меня шесть суток не
евши».
«Ах! няня, сделай одолженье». — // «Изволь, родная, прикажи». // «Не думай… право… подозренье… // Но видишь… ах! не откажи». — // «Мой друг, вот Бог тебе порука». — // «Итак, пошли тихонько
внука //
С запиской этой к О… к тому… // К соседу… да велеть ему, // Чтоб он не говорил ни слова, // Чтоб он не называл меня…» — // «Кому же, милая моя? // Я нынче стала бестолкова. // Кругом соседей много
есть; // Куда мне их и перечесть». —
«Жениться? Ну… зачем же нет? // Оно и тяжело, конечно, // Но что ж, он молод и здоров, // Трудиться день и ночь готов; // Он кое-как себе устроит // Приют смиренный и простой // И в нем Парашу успокоит. // Пройдет,
быть может, год-другой — // Местечко получу — Параше // Препоручу хозяйство наше // И воспитание ребят… // И станем жить, и так до гроба // Рука
с рукой дойдем мы оба, // И
внуки нас похоронят…»
Рассказал Дронов
с удовольствием, почти не угашая улыбку на скуластом лице, и Самгин должен
был отметить, что эта улыбка делает топорное лицо нянькина
внука мягче, приятней.
Если когда-нибудь и случалось противоречие, какой-нибудь разлад, то она приписывала его никак не себе, а другому лицу,
с кем имела дело, а если никого не
было, так судьбе. А когда явился Райский и соединил в себе и это другое лицо и судьбу, она удивилась, отнесла это к непослушанию
внука и к его странностям.