Неточные совпадения
Перед
вами как будто появилась другая женщина; не
говоря уже о том,
что рябины разгладились, стали гораздо незаметнее,
что цвет лица сделался совершенно другой,
что самая худоба стана пополнела, но даже коса, этот мышиный хвост сделался гораздо толще, роскошнее и весьма красиво сложился в нечто вроде корзинки.
— Провалиться мне сквозь землю, если я дам
вам сегодня обедать; топить не стану; вьюшки оберу, разбойники этакие… грабители… туда же в карты играют: милостинками,
что ли, друг другу платить станете? —
говорила она, выходя из нумера.
— Ой, не
говорите этого, Сергей Петрович, не
говорите, ни за
что не поверю:
вы просто скрываете.
Вы, мужчины, прескрытный народ в этих вещах.
«Здорова ли, я
говорю, Марья Антоновна?» И как бы
вы думали,
что мне ответили?
— Нельзя было, душа моя. Генерал просто меня прогнал; встретил в лавках: «
Что вы,
говорит, сидите здесь? Я,
говорит, давно для
вас место приготовил». Я
говорю: «Ваше превосходительство, у меня хозяйство». — «Плюньте,
говорит, на ваше хозяйство; почтенная супруга ваша с часу на час
вас ждет», — а на другой день даже письмо писал ко мне; жалко только,
что дорогою затерял.
— Не
говорите вы мне, бога ради, про генерала и не заикайтесь про него, не сердите хоть по крайней мере этим.
Вы все налгали, совершенно-таки все налгали. Я сама его, милостивый государь, просила; он мне прямо сказал,
что невозможно, потому
что места у них дают тем, кто был по крайней мере год на испытании. Рассудили ли
вы, ехав сюда,
что вы делаете? Деревню оставили без всякого присмотра, а здесь — где мы
вас поместим? Всего четыре комнаты: здесь я, а наверху дети.
—
Что и
говорить!
Вы, мужчины, очень много понимаете, — отвечала Татьяна Ивановна, — а ни один не умеет к лицу одеться. Хотите, дам булавку; у меня есть брильянтовая.
Вам дается молодое и свежее существо, которое стремится
вас любить, жить любовью, но
вы, — ах, боже мой! — и
говорить смешно,
что вы видите в жене: комфорт, удобство, ключницу!..
Вам скучны ласки этого юного существа, и вот —
вы начинаете обманывать: жалуетесь на желчь, на сплин; но приезжает приятель, с которым какие-нибудь у
вас есть дела, и сейчас все проходит; откуда является энергия, деятельность, потому
что тут
говорит ваша собственная корысть.
— Но где
вы возьмете в сорок лет страсти, — возразила хозяйка, — когда уже
вы в тридцать лет чувствуете, как
говорят иные, разочарование? И
что такое ваше разочарование? Это не усталость души поэта, испытавшей все в жизни; напротив, материализм, загрубелость чувств, апатия сердца — и больше ничего!
— А,
вы говорите, — сказала Ступицына самым обидно-насмешливым голосом, — про это глупое предложение этого мальчишки Хозарова? Уж не оттого ли,
вы полагаете, Мари больна,
что я вчерашний день отказала этому вертопраху даже от дома? В таком случае я могу сказать
вам,
что вы ошибаетесь, Варвара Александровна, Мари даже не знает ничего: я не сочла даже за нужное
говорить ей об этом.
— Я
говорю,
что чувствую: выслушайте меня и взгляните на предмет, как он есть. Я знаю:
вы любите вашу Мари,
вы обожаете ее, — не так ли? Но как же
вы устраиваете ее счастье, ее будущность? Хорошо, покуда
вы живы, я ни слова не
говорю — все пойдет прекрасно; но если,
чего не дай бог слышать, с
вами что-нибудь случится, —
что тогда будет с этими бедными сиротами и особенно с бедною Мари, которая еще в таких летах,
что даже не может правильно управлять своими поступками?
— Я опять
вам скажу, Варвара Александровна,
что я не понимаю, к
чему вы все это
говорите, — возразила Катерина Архиповна. — Мне пророчите смерть, дочь мою,
говорите, я сведу в могилу, и бог знает
что такое! Я мать, и если отказала какому-нибудь жениху, то имею на это свои причины.
— Это такой скотина ваш Ферапонт Григорьич, — сказал Хозаров, входя к Татьяне Ивановне, —
что уму невообразимо! Какой он дворянин… он черт его знает
что такое! Какой-то кулак… выжига. Как
вы думаете,
что он мне отвечал? В подобных вещах порядочные люди, если и не желают дать, то отговариваются как-нибудь поделикатнее;
говорят обыкновенно: «Позвольте, подумать… я скажу
вам дня через два», и тому подобное, а этот медведь с первого слова заладил: «Нет денег», да и только.
— Да ведь я, Сергей Петрович, этого не думала,
что он так поступит. Я наверное думала,
что он даст; к нему как пристанешь, так он дает. Хорошо ли
вы просили? Надобно с ним
говорить поубедительнее.
— А
вы что мне, мамаша, обещали, чтобы никогда не
говорить про этого гадкого человека; я опять плакать начну.
— Ах нет…
что вы это
говорите: мне хотелось бы узнать,
что это за человек.
—
Что это
вы говорите, Иван Борисыч, зачем мне знать? Я мать!
— Да-с, я
вам окажу,
что для этой женщины нет слов на языке, чтобы выразить все ее добродетели: мало того,
что отсчитала чистыми деньгами тысячу рублей; я бы, без сомнения, и этим удовлетворился, и это было бы для меня величайшее одолжение, так нет, этого мало: принесла еще вещи,
говорит: «Возьмите и достаньте себе денег под них; это, я полагаю,
говорит, самое лучшее употребление, какое только может женщина сделать из своего украшения».
— Да
что вы такое
говорите! Мне кажется,
вы ничего не понимаете; я
вас спрашиваю, где
вы ночевали?
— Да разве я
вас ночевать туда посылала?..
Что я
вам говорила?
Что поручила? Помните ли
вы это?.. Отдали ли по крайней мере письмо, которое я с
вами посылала?
— А узнали ли,
что я
вам говорила?
— Я
вам говорю,
что я рассмотрел… — возразил Антон Федотыч.
— Как? Велика — и одна? Да
что вы такое
говорите? С ума,
что ли,
вы сошли? Или еще не проспались?
— Вот
вы мужчина, а
говорите,
что у
вас замерло сердце;
что же должна чувствовать женщина в эти страшные для нее минуты!
Что ваша невеста — весела?
— К
чему же
вы все это
говорите так громко?.. Вероятно, чтобы разбудить ее. Я этого, признаюсь, не ожидала от
вас, Сергей Петрович!
— Я даже не понимаю, Катерина Архиповна, к
чему вы все это
говорите.
— Да, батюшка Сергей Петрович, я знаю,
что у
вас денег нет. Катерина Архиповна, как жила с
вами, прямо мне сказала: «
Что ты,
говорит, к нему ходишь, у него полушки за душой нет».
— Сергей Петрович, не обижайтесь на меня, а выслушайте. Я прежде к
вам ходила; у самих
вас всегда просила; припомните,
что вы мне
говорили: «Подождите,
говорили, у меня теперь нет, а я у маменьки выпрошу». Ну, поэтому я к ним и адресовалась. Заплатите, отец мой, право нужда; ведь не шуточка восемьсот рублей.
— Как не понять, известное дело: тайное свидание будете иметь. Только какой
вы обманчивый человек, Сергей Петрович! Когда женились, так думали: вот станете боготворить жену; вот тебе и боготворить! Году не прошло еще, а рога приставил; недаром я
вас звала ветреником; сердце мое
говорило,
что вы опасный для женщин человек.
— Итак, Сергей Петрович, — начала она, закурив папиросу, —
вы писали мне,
что у
вас на сердце много горя и
что это горе
вы хотели бы разделить со мною. Я благодарю
вас за вашу доверенность и приготовилась слушать. Мое правило — пусть с горем идут ко мне все люди; я готова с ними плакать, готова их утешать; но в радости человека мне не надо, да и я ему не буду нужна, потому
что не найду ничего с ним
говорить.
— Бог с
вами, Сергей Петрович!
Что вы такое
говорите? — возразила Варвара Александровна. — Неужели Мари так…
— Из всего,
что вы мне, Сергей Петрович,
говорили, — начала Варвара Александровна, закурив другую папиросу, — я еще не могу
вас оправдать; напротив, я
вас обвиняю. Ваша Мари молода, неразвита, — это правда; но образуйте сами ее, сами разверните ее способности. Ах, Сергей Петрович! Женщин, которые бы мыслили и глубоко чувствовали, очень немного на свете, и они, я
вам скажу, самые несчастные существа, потому
что мужья не понимают их, и потому все,
что вы ни
говорили мне, одни только слова, слова, слова…
— Хорошо; но только с условием: прийти в себя и не
говорить того,
что вам стыдно, а для меня обидно слушать.
— Как отданы? Когда
вы это отдали?
Что вы это такое
говорите? Не стыдно ли
вам выдумывать этакие нелепости? Я думаю, вся Москва знает, как я
вас содержала.
Что вы это
говорите?
— Сергей Петрович, вероятно, на
вас и надеялись. Сами они, это уж известно, ничего не имеют, но
говорят,
что они от
вас тысяч десять в год могут получить.
— Он
говорил вам,
что я в него влюблена? Он осмелился это сказать
вам?
— Довольно… Бога ради, довольно! Или нет, скажите!.. Я должна выпить горькую чашу до дна… Сядьте и расскажите,
что он
вам еще
говорил про меня?
Он
говорит,
что вы в него влюблены, или, прямее сказать: у
вас с ним интрига, и потому он надеется с
вас получить деньги.