Неточные совпадения
Михаил Михайлыч поклонился и Крапчику довольно благосклонно, но в гости его к себе не позвал. Уехал он, опять-таки почтительно провожаемый Антипом Ильичом до самого экипажа. Старый камердинер, чуждый всякой
личной суетности, всегда однако был доволен, когда его господина посещали именитые особы, понимая так, что в этом случае достойные достойному
честь воздавали.
Аггей Никитич
почти не расшаркался перед Екатериной Петровной; но она, напротив, окинула его с головы до ног внимательнейшим взором, — зато уж на пани Вибель взглянула чересчур свысока; Марья Станиславовна, однако, не потерялась и ответила этой черномазой госпоже тем гордым взглядом, к какому способны соплеменницы Марины Мнишек [Марина Мнишек (ум. после июля 1614 г.) — жена первого и второго Лжедмитриев, польская авантюристка.], что, по-видимому, очень понравилось камер-юнкеру, который, желая хорошенько рассмотреть молодую дамочку, выкинул ради этого — движением
личного мускула — из глаза свое стеклышко, так как сквозь него он ничего не видел и носил его только для моды.
Неточные совпадения
— Мы — последний резерв страны, — сказал он, и ему не возражали. Все эти люди желали встать над действительностью,
почти все они были беспартийны, ибо опасались, что дисциплина партии и программы может пагубно отразиться на своеобразии их
личной «духовной конституции».
Он поехал с патроном в суд, там и адвокаты и чиновники говорили об убийстве как-то слишком просто, точно о преступлении обыкновенном, и утешительно было лишь то, что
почти все сходились на одном: это —
личная месть одиночки. А один из адвокатов, носивший необыкновенную фамилию Магнит, рыжий, зубастый, шумный и напоминавший Самгину неудачную карикатуру на англичанина, громко и как-то бесстыдно отчеканил:
Среди них немалое количество неврастеников, они читали Фрейда и, убежденные, что уже «познали себя», особенно крепко были уверены в своей исключительности. Все эти люди желали встать над действительностью,
почти все они были беспартийны, ибо опасались, что дисциплина партии и программы может пагубно отразиться на своеобразии их
личной «духовной конституции». Социальная самооценка этих людей была выражена Алябьевым.
Глядя на него, слушая его, видя его деятельность, распоряжения по хозяйству, отношения к окружающим его людям, к приказчикам, крестьянам — ко всем, кто около него был, с кем он соприкасался, с кем работал или просто говорил, жил вместе, Райский удивлялся до наивности каким-то наружно будто противоположностям, гармонически уживавшимся в нем: мягкости речи, обращения — с твердостью,
почти методическою, намерений и поступков, ненарушимой правильности взгляда, строгой справедливости — с добротой, тонкой, природной, а не выработанной гуманностью, снисхождением, — далее, смеси какого-то трогательного недоверия к своим
личным качествам, робких и стыдливых сомнений в себе — с смелостью и настойчивостью в распоряжениях, работах, поступках, делах.
— Позвольте, — не давая себя перебить, продолжал Игнатий Никифорович, — я говорю не за себя и за своих детей. Состояние моих детей обеспечено, и я зарабатываю столько, что мы живем и полагаю, что и дети будут жить безбедно, и потому мой протест против ваших поступков, позвольте сказать, не вполне обдуманных, вытекает не из
личных интересов, а принципиально я не могу согласиться с вами. И советовал бы вам больше подумать,
почитать…