Неточные совпадения
Добрый властитель Москвы по поводу таких толков имел наконец серьезное объяснение с обер-полицеймейстером; причем
оказалось, что обер-полицеймейстер совершенно не знал ничего этого и, возвратясь от генерал-губернатора, вызвал к себе полицеймейстера, в районе которого случилось это событие, но тот также ничего не ведал, и в
конце концов обнаружилось, что все это устроил без всякого предписания со стороны начальства толстенький частный пристав, которому обер-полицеймейстер за сию проделку предложил подать в отставку; но важеватый друг актеров, однако, вывернулся: он как-то долез до генерал-губернатора, встал перед ним на колени, расплакался и повторял только: «Ваше сиятельство!
Чай Николай Абрамыч пил с ромом, по особой, как он выражался, савельцевской, системе. Сначала нальет три четверти стакана чаю, а остальное дольет ромом; затем, отпивая глоток за глотком, он подливал такое же количество рому, так что под
конец оказывался уже голый ямайский напиток. Напившись такого чаю, Савельцев обыкновенно впадал в полное бешенство.
Для дискурсивного мышления все начала и
концы оказываются скрытыми в темной глубине, начала и концы вне той середины, которая заполнена дискурсивным мышлением.
Всё, что говорилось о наследстве, «так сказать, о факте наследства», оказалось верным, но что самое наследство в конце
концов оказывается вовсе не так значительным, как об нем сначала распространили.
Родиона Антоныча насильно уложили рядом с Лаптевым и заставили зацепить ногой барскую ногу. Бедный Ришелье только сотворил про себя молитву и даже закрыл глаза со страху. Лаптев был сильнее в ногах Прейна, но как ни старался и ни надувался, — в конце
концов оказался побежденным, хотя Родион Антоныч и не поставил его на голову.
Неточные совпадения
Сначала бичевал я себя с некоторою уклончивостью, но, постепенно разгораясь, позвал под
конец денщика и сказал ему: «Хлещи!» И что же? даже сие
оказалось недостаточным, так что я вынужденным нашелся расковырять себе на невидном месте рану, но и от того не страдал, а находился в восхищении.
Из дальнейших расспросов
оказывалось, что Двоекуров был человек настойчивый и, однажды задумав какое-нибудь предприятие, доводил его до
конца.
Все были добры и любезны, но
оказывалось, что обойденное вырастало опять на
конце и опять преграждало путь.
И, уехав домой, ни минуты не медля, чтобы не замешивать никого и все
концы в воду, сам нарядился жандармом,
оказался в усах и бакенбардах — сам черт бы не узнал. Явился в доме, где был Чичиков, и, схвативши первую бабу, какая попалась, сдал ее двум чиновным молодцам, докам тоже, а сам прямо явился, в усах и с ружьем, как следует, к часовым:
Это было уже давно решено: «Бросить все в канаву, и
концы в воду, и дело с
концом». Так порешил он еще ночью, в бреду, в те мгновения, когда, он помнил это, несколько раз порывался встать и идти: «Поскорей, поскорей, и все выбросить». Но выбросить
оказалось очень трудно.