— Нет, я исполнился гневом против всех и всего; но еще
божья милость велика, что он скоро затих во мне; зато мною овладели два еще горшие врага: печаль и уныние, которых я до сих пор не победил, и как я ни борюсь, но мне непрестанно набегают на душу смрадом отчаяния преисполненные волны и как бы ропотом своим шепчут мне: «Тебе теперь тяжело, а дальше еще тягчее будет…»
— Слуга покорный-с. Нынче, сударь, все молодежь пошла. Химии да физики в ходу, а мы ведь без химий век прожили, а наипаче на
божью милость надеялись. Не годимся-с. Такое уж нонче время настало, что в церкву не ходят, а больше, с позволения сказать, в удобрение веруют.
— Спасибо тебе, молодец! — сказал Морозов парню, — спасибо, что хочешь за правду постоять. Коли одолеешь ворога моего, не пожалею для тебя казны. Не все у меня добро разграблено; благодаря
божьей милости, есть еще чем бойца моего наградить!
Неточные совпадения
Притом же у нас храм
Божий — грех сказать, что такое: вот сколько лет уже, как, по
милости Божией, стоит Сечь, а до сих пор не то уже чтобы снаружи церковь, но даже образа без всякого убранства.
— Слава Богу, не оставил меня Царь Небесный своей
милостью! — говорила она, умирая, — родилась рабой, жизнь прожила рабой у господ, а теперь, ежели сподобит всевышний батюшка умереть — на веки вечные останусь…
Божьей рабой!
— В Царство-то Небесное не широко растворены ворота, не легко в них попасть. Иной хоть и раб, а
милость Божья не покроет его.
— То — цари, это другое дело, — возразил ей Вихров. — Народ наш так понимает, что царь может быть и тиран и ангел доброты, все приемлется с благодарностью в силу той идеи, что он посланник и помазанник
божий. Хорош он — это
милость божья, худ — наказанье от него!
Пантелей-государь ходит по двору, // Кузмич гуляет по широкому, // Кунья на нем шуба до земли, // Соболья на нем шапка до верху, //
Божья на нем
милость до веку. // Сужена-то смотрит из-под пологу, // Бояре-то смотрят из города, // Боярыни-то смотрят из терема. // Бояре-то молвят: чей-то такой? // Боярыни молвят: чей-то господин? // А сужена молвит: мой дорогой!