На открытой местности, окаймленной несколькими изгибами широкой реки, посреди низеньких, стареньких и крытых соломою изб и скотных дворов,
стоял новый, как игрушечка, дом Имплева.
Неточные совпадения
Павел обернулся: перед ним
стоял Симонов с нафабренными усами и в
новом вицмундире.
Новая, навощенная и — вряд ли не солдатскими руками — обитая мебель; горка с серебром, накупленным на разного рода экономические остатки; горка другая с вещами Мари, которыми Еспер Иваныч наградил ее очень обильно, подарив ей все вещи своей покойной матери; два — три хорошеньких ковра, карселевская лампа и, наконец, столик молодой с зеркалом, кругом которого на полочках
стояли духи; на самом столе были размещены: красивый бювар, перламутровый нож для разрезания книг и черепаховый ящик для работы.
Для дня рождения своего, он был одет в чистый колпак и совершенно новенький холстинковый халат; ноги его, тоже обутые в
новые красные сафьяновые сапоги,
стояли необыкновенно прямо, как
стоят они у покойников в гробу, но больше всего кидался в глаза — над всем телом выдавшийся живот; видно было, что бедный больной желудком только и жил теперь, а остальное все было у него парализовано. Павла вряд ли он даже и узнал.
На ней
стоял совершенно
новый крест.
Бьет себя по лбу недогадливый проситель и бранит на чем свет
стоит новый порядок вещей, преследование взяток и вежливые, облагороженные обращения чиновников.
За меня
стоял новый родитель мой, Иван Афанасьевич, и какими-то словами как спутал братьев всех, что те… пик-пик!.. замялись, и это место вот-вот досталось бы мне, как брат Петрусь, быв, как я всегда говорил о нем, человек необыкновенного ума, и, в случае неудачи, бросающий одну цель и нападающий на другую, чтоб смешать все, вдруг опрокидывается на моего нового родителя, упрекает его, что он овладел моим рассудком, обобрал меня, и принуждает меня, слабого, нерассудливого, жениться на своей дочери, забыв то, что он, Иван Афанасьевич, из подлого происхождения и бывший подданный пана Горбуновского…
Неточные совпадения
Широкая дороженька, // Березками обставлена, // Далеко протянулася, // Песчана и глуха. // По сторонам дороженьки // Идут холмы пологие // С полями, с сенокосами, // А чаще с неудобною, // Заброшенной землей; //
Стоят деревни старые, //
Стоят деревни
новые, // У речек, у прудов… // Леса, луга поемные,
— Ах, с Бузулуковым была история — прелесть! — закричал Петрицкий. — Ведь его страсть — балы, и он ни одного придворного бала не пропускает. Отправился он на большой бал в
новой каске. Ты видел
новые каски? Очень хороши, легче. Только
стоит он… Нет, ты слушай.
Свияжский переносил свою неудачу весело. Это даже не была неудача для него, как он и сам сказал, с бокалом обращаясь к Неведовскому: лучше нельзя было найти представителя того
нового направления, которому должно последовать дворянство. И потому всё честное, как он сказал,
стояло на стороне нынешнего успеха и торжествовало его.
Был ясный морозный день. У подъезда рядами
стояли кареты, сани, ваньки, жандармы. Чистый народ, блестя на ярком солнце шляпами, кишел у входа и по расчищенным дорожкам, между русскими домиками с резными князьками; старые кудрявые березы сада, обвисшие всеми ветвями от снега, казалось, были разубраны в
новые торжественные ризы.
— И будешь
стоять весь день в углу, и обедать будешь одна, и ни одной куклы не увидишь, и платья тебе
нового не сошью, — говорила она, не зная уже, чем наказать ее.