Неточные совпадения
Евгения Николаевна(сбираясь уходить, говорит Бургмейеру скороговоркой). Если вы только, друг мой, вздумаете вдруг уехать за границу, то Клеопаша, вероятно, не поедет с вами; но меня вы возьмите, я рабой, служанкой, но желаю
быть при вас. Денег моих я тоже не возьму!.. (Кладет деньги на стол.) Они больше, чем когда-либо, должны теперь
оставаться у вас!.. (Уходит в одну из дверей.)
Клеопатра Сергеевна. Поздно уж теперь! Достаточно, что ты мне раз это сказал. Я все теперь прочла, что таилось у тебя на душе в отношении меня. Теперь я не жена больше ваша, а раба и служанка, которая пока
остается в вашем доме затем, чтобы получить приказание, что она должна делать, чтобы расплатиться с вами за тот кусок хлеба, который вы ей давали, и за те тряпки, в которые вы ее одевали.
Буду ожидать ваших приказаний!.. (Идет в свою комнату.)
Клеопатра Сергеевна(тихо подходит к нему и, слегка дотрагиваясь до его плеча). Послушай, Вячеслав, если для тебя то и другое так тяжело, то, изволь, я
останусь у тебя и так: не делай ничего для мужа!.. Пусть с ним
будет что
будет!.. Я чувствую, что ты мне дороже его!
Мирович. Как же я раскаюсь? Ты сама же хотела
остаться у меня безо всякой жертвы с моей стороны, и если я поступил теперь так, то это
было делом совершенно свободной воли моей! (Садится за стол, начинает быстро и быстро писать. Написав торопливо и как бы сам не сознавая того, что делает, звонит.)
Бургмейер(очень уже постаревший и совсем почти поседевший, сидит на диване около маленького, инкрустацией выложенного столика, склонив голову на руку). Такие приливы крови делаются к голове, что того и жду, что с ума сойду, а это хуже смерти для меня… В могилу ляжешь, по крайней мере, ничего чувствовать не
будешь, а тут на чье попеченье
останусь? На Евгению Николаевну много понадеяться нельзя!.. Я уж начинаю хорошо ее понимать: она, кроме своего собственного удовольствия, ни о чем, кажется, не заботится…
Клеопатра Сергеевна(совсем сквозь слезы). Говорит, что я испортила ей платье, что она
будет отдавать его переделывать и прикупит еще материи, а потому я даже ей
останусь должна, а не она мне… (Закрывает лицо платком, чтобы скрыть окончательно полившиеся слезы.)
Куницын(сверх обыкновения с чувством). Это ужасно что такое! Клеопатра Сергеевна удержаться, главное, никак не может: рыдает на всю улицу, да и баста!.. Дурак этот Бургмейеришка тоже растерялся совершенно! Тут
оставаться, видит, срам, а везти боится — хуже обеспокоишь! Так что уж я даже закричал ему: везите, говорю, ее; может
быть, лучше протрясет!
Но он почти каждый день посещал Прозорова, когда старик чувствовал себя бодрее, работал с ним, а после этого
оставался пить чай или обедать. За столом Прозоров немножко нудно, а все же интересно рассказывал о жизни интеллигентов 70–80-х годов, он знавал почти всех крупных людей того времени и говорил о них, грустно покачивая головою, как о людях, которые мужественно принесли себя в жертву Ваалу истории.
Даже курицы стремились ускоренной рысью в подворотню; один бойкий петух с черной грудью, похожей на атласный жилет, и красным хвостом, закрученным на самый гребень,
остался было на дороге и уже совсем собрался кричать, да вдруг сконфузился и тоже побежал.
Они сознались, что белое привидение было ими выдумано, чтобы выселить барыню, а главное — зверя-управляющего и чтобы всей шайкой поселиться в пустом дворце Белосельских, так как при зверинце в старом убежище
оставаться было уже нельзя. «Призраки» были жестоко выпороты в Тверской части. Особенно форейтор, изображавший «белую даму».
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (
Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает
есть.)Я думаю, еще ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного
осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Артемий Филиппович. Человек десять
осталось, не больше; а прочие все выздоровели. Это уж так устроено, такой порядок. С тех пор, как я принял начальство, — может
быть, вам покажется даже невероятным, — все как мухи выздоравливают. Больной не успеет войти в лазарет, как уже здоров; и не столько медикаментами, сколько честностью и порядком.
Осталась я с золовками, // Со свекром, со свекровушкой, // Любить-голубить некому, // А
есть кому журить!
Чуть дело не разладилось. // Да Климка Лавин выручил: // «А вы бурмистром сделайте // Меня! Я удовольствую // И старика, и вас. // Бог приберет Последыша // Скоренько, а у вотчины //
Останутся луга. // Так
будем мы начальствовать, // Такие мы строжайшие // Порядки заведем, // Что надорвет животики // Вся вотчина… Увидите!»
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, // Что год, то дети: некогда // Ни думать, ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. //
Поешь — когда
останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!