Неточные совпадения
Домна Пантелевна. Ну, да как же, эка особа! И
говорить про него не смей! Нет,
матушка, никто мне не запретит, захочу вот, так и обругаю, в глаза обругаю. Самые что ни есть обидные слова подберу, да так-таки прямо ему и отпечатаю… Вот ты и знай, как с матерью спорить, как с матерью разговаривать.
Матушка говорит: «Маркел Семеныч, ты лучше послушай-ка, что дьякон-то как складно для тебя говорит: помирись ты с отцом Иваном!» А отец Маркел как заскачет на месте: «Знаю, говорит, я вас, знаю, что вы за люди с дьяконом-то». И что же вы, сударь, после сего можете себе представить? Вдруг, сударь мой, вызывает меня через три дня попадья, Марфа Тихоновна, через мою жену на огород.
— От злодея дяди погибаю, — повторил Илья с сухою злобой. — Ему своего жалко…
Матушка говорила, приказчик приказывал купить некрута. Не хочет; говорит: не одолеет. Разве мы с братом мало в дом принесли?.. Злодей он!
«Конечно, к Филиппу Кольбергу, — подумал я, впервые сидя один за обеденным столом. — Верно, Христя с
матушкою говорила еще откровеннее, чем со мной, — и вот эта теперь все описывает. Что это, в самом деле, за странная переписка?»
Неточные совпадения
― Он копошится и приговаривает по-французски скоро-скоро и, знаешь, грассирует: «Il faut le battre le fer, le broyer, le pétrir…» [«Надо ковать железо, толочь его, мять…»] И я от страха захотела проснуться, проснулась… но я проснулась во сне. И стала спрашивать себя, что это значит. И Корней мне
говорит: «родами, родами умрете, родами,
матушка»… И я проснулась…
— О, нет, — сказала она, — я бы узнала вас, потому что мы с вашею
матушкой, кажется, всю дорогу
говорили только о вас, — сказала она, позволяя наконец просившемуся наружу оживлению выразиться в улыбке. — А брата моего всё-таки нет.
—
Матушки!! Новое, белое платье! Таня! Гриша! —
говорила мать, стараясь спасти платье, но со слезами на глазах улыбаясь блаженною, восторженною улыбкой.
В то время как они
говорили, толпа хлынула мимо них к обеденному столу. Они тоже подвинулись и услыхали громкий голос одного господина, который с бокалом в руке
говорил речь добровольцам. «Послужить за веру, за человечество, за братьев наших, — всё возвышая голос,
говорил господин. — На великое дело благословляет вас
матушка Москва. Живио!» громко и слезно заключил он.
— Вы,
матушка, — сказал он, — или не хотите понимать слов моих, или так нарочно
говорите, лишь бы что-нибудь
говорить… Я вам даю деньги: пятнадцать рублей ассигнациями. Понимаете ли? Ведь это деньги. Вы их не сыщете на улице. Ну, признайтесь, почем продали мед?