Глафира Фирсовна. Было, да сплыло. Разве я виновата? Ишь ты, отец-то у нее какой круговой! Дедушка было к ней со всем расположением… А его расположение как ты ценишь? Меньше миллиона никак нельзя. Теперь на племянников так рассердился, — беда! «Никому, говорит,
денег не дам, сам женюсь!» Вот ты и поди с ним! И ты хорош: тебе только, видно, деньги нужны, а душу ты ни во что считаешь. А ты души ищи, а не денег! Деньги прах, вот что я тебе говорю. Я старый человек, понимающий, ты меня послушай.
Неточные совпадения
Флор Федулыч.
Не думаю, а наверно знаю. У женщины
деньги удержаться
не могут, их сейчас отберут. До прочих нам дела нет; а вас мы беречь должны. Коли мы за вашими
деньгами не усмотрим, нам будет грех и стыдно. Ведь если вас оберут, мы заплачем. А вы мне пожалуйте ваши
деньги и все бумаги, я вам сохранную расписку
дам и буду вашим кассиром. Капитал ваш останется неприкосновенным, а сколько вам потребуется на проживание, сколько бы ни потребовалось, вы всегда можете получить от меня.
Юлия. Да ведь эти люди даром ничего
не дают. Он действительно осыплет
деньгами, только надо итти к нему на содержание.
Ирина. Все, все необыкновенное! Красавец собой, умен, ловок, как одет, как
деньги проигрывает! Он совсем их
не жалеет, бросает тысячу, две на стол, а сам шутит. Сядет ужинать, кругом него толпа, и он за всех платит; людям меньше пяти рублей на водку
не дает.
Флор Федулыч. Да оно больше и
не следует-с.
Дать деньги можно, но обещаний никаких-с; я в их спекуляцию
не войду. Я в таких летах и в таком капитале, что свои слова на ветер бросать
не могу-с.
Флор Федулыч.
Не верю, извините,
не может быть-с. На что вам
деньги, вы
не торгуете. Что вам нужно-с? Богатый гардероб, экипажи, ну, птичьего молока-с? Извольте, я все достану, а
денег не дам-с.
Юлия. Я вас
не узнаю. Молодая хорошенькая женщина просят у вас
денег, а вы отказываете! Да вы с ума сошли!
Дайте мне
денег, я вам приказываю!
Флор Федулыч. Нет,
не так рассуждать изволите. Прежде чем просить, вы мне
дайте отчет-с, — куда вы дели те
деньги, которые вам муж оставил?
Юлия. Нет, я
не встану. Если вы
дадите денег, я буду благословлять вас, как благодетеля, как отца. Если вы откажете, вы будете причиной моей погибели… я прокляну вас… вы будете моим злодеем…
Салай Салтаныч. Люди берут
деньги, спасибо скажут, а тебе
давай, — ты бранишь. А что ты был? Я тебе жизнь
давал, человеком делал. Кабы умен был, барином жил, — и тебе хорошо, и мне хорошо. Кто виноват? Сама себя бьет, кто
не чисто жнет.
Салай Салтаныч. И сто тысяч
дашь —
не обидишь, и пять тысяч
дашь —
не обидишь.
Деньги — какая обида!
Салай Салтаныч. Какая совесть? Где твоя совесть? Чужие
деньги бросал — это совесть? Тому должен —
не заплатил, другому должен —
не заплатил, это совесть? Украл, ограбил, —
не хорошо; а бросал
деньги — хуже. Украл, ограбил — молись богу, бедным
давай, бог простит. Я знал один грек, молодой был, разбойник был, по морю ходил, пушки палил, людей бил, грабил; состарился, монастырь пошел, монах стал, человек нравоучительный.
Вот вы знаете, например, заранее и досконально, что сей человек, сей благонамереннейший и наиполезнейший гражданин, ни за что вам
денег не даст, ибо зачем, спрошу я, он даст?
— Боже! Это он старика отца своего убил! — вскричала она, всплеснув руками. — Никаких я ему
денег не давала, никаких! О, бегите, бегите!.. Не говорите больше ни слова! Спасайте старика, бегите к отцу его, бегите!
Староста, никогда не мечтавший о существовании людей в мундире, которые бы не брали взяток, до того растерялся, что не заперся, не начал клясться и божиться, что никогда
денег не давал, что если только хотел этого, так чтоб лопнули его глаза и росинка не попала бы в рот.
Неточные совпадения
А уж Тряпичкину, точно, если кто попадет на зубок, берегись: отца родного
не пощадит для словца, и
деньгу тоже любит. Впрочем, чиновники эти добрые люди; это с их стороны хорошая черта, что они мне
дали взаймы. Пересмотрю нарочно, сколько у меня
денег. Это от судьи триста; это от почтмейстера триста, шестьсот, семьсот, восемьсот… Какая замасленная бумажка! Восемьсот, девятьсот… Ого! за тысячу перевалило… Ну-ка, теперь, капитан, ну-ка, попадись-ка ты мне теперь! Посмотрим, кто кого!
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот был прост; накинется // Со всей воинской силою, // Подумаешь: убьет! // А
деньги сунь, отвалится, // Ни
дать ни взять раздувшийся // В собачьем ухе клещ. // У немца — хватка мертвая: // Пока
не пустит по миру, //
Не отойдя сосет!
Нет хлеба — у кого-нибудь // Попросит, а за соль //
Дать надо
деньги чистые, // А их по всей вахлачине, // Сгоняемой на барщину, // По году гроша
не было!
Он уж подумывал,
не лучше ли ему самому воспользоваться
деньгами, явившись к толстомясой немке с повинною, как вдруг неожиданное обстоятельство
дало делу совершенно новый оборот.
Ему так хорошо удалось уговорить брата и
дать ему взаймы
денег на поездку,
не раздражая его, что в этом отношении он был собой доволен.