Неточные совпадения
Авдотья Максимовна (вставая и покрываясь платком). Да отсохни у меня
язык, если я у него попрошу хоть копейку! (Подходит к нему.) Не будет вам счастья, Виктор Аркадьич, за то, что вы наругались над бедной девушкой… Вы у меня всю жизнь отняли. Мне теперь легче живой в гроб лечь, чем домой явиться: родной отец от меня отступится; осрамила я его на старости лет; весь
город будет на меня пальцами показывать.
— Славная щетка, — сказал он, посматривая искоса на бедного учителя, который в отчаянии пробирался к стене, — точно парикмахерский болван!.. Брутова голова! Важно причесана, помилуй бог, как гладко; только что стены обметать! Бруты, Цезари, патриоты на козьих ножках, двуличники, экивоки!
Языком города берут, ногами пыль пускают… а голова — пуф! Щетка, ей-богу щетка!
Неточные совпадения
Красавина. Ехала селами,
городами, темными лесами, частыми кустами, быстрыми реками, крутыми берегами; горлышко пересохло,
язык призамялся.
Нужды нет, что якуты населяют
город, а все же мне стало отрадно, когда я въехал в кучу почерневших от времени, одноэтажных, деревянных домов: все-таки это Русь, хотя и сибирская Русь! У ней есть много особенностей как в природе, так и в людских нравах, обычаях, отчасти, как вы видите, в
языке, что и образует ей свою коренную, немного суровую, но величавую физиономию.
Получив желаемое, я ушел к себе, и только сел за стол писать, как вдруг слышу голос отца Аввакума, который, чистейшим русским
языком, кричит: «Нет ли здесь воды, нет ли здесь воды?» Сначала я не обратил внимания на этот крик, но, вспомнив, что, кроме меня и натуралиста, в
городе русских никого не было, я стал вслушиваться внимательнее.
Люди изменяются до конца, до своей плоти и крови: и на этом благодетельном острове, как и везде, они перерождаются и меняют нравы, сбрасывают указанный природою костюм, забывают свой
язык, забыли изменить только название острова и
города.
Мы повели гостей в капитанскую каюту: там дали им наливки, чаю, конфект. Они еще с лодки все показывали на нашу фор-брам-стеньгу, на которой развевался кусок белого полотна, с надписью на японском
языке «Судно российского государства». Они просили списать ее, по приказанию разумеется, чтоб отвезти в
город, начальству.