Письмо начиналось, как начинаются обыкновенно все письма такого рода, — изъявлением
сыновней любви и покорности и нижайшею просьбою передать заочный поклон всем родственникам, «а именно, во-первых» (тут с точностию обозначены были имена и отечества дражайшей родительницы-матушки, дедушки Кондратия, Дуни, братьев, приемыша, всех сосновских теток, двоюродных братьев с их детками и сожительницами, упомянут даже был какой-то Софрон Дронов, крестник тетушки Анны).
Екатерина с прискорбием видела, что образование благородных детей в России поручается родителями иностранцам, которые всего менее к тому способны, не зная наших нравов, духа народного, и которые, не имея к отечеству нашему
сыновней любви, не могут вселять ее и в юных учеников своих.
— Да ведь отец мой любит больше стяжать сокровища, чем дорожить
сыновнею любовью, — задумчиво говорил он сам себе, вспоминая последние слова Чурчилы.
Неточные совпадения
Все это заставило меня глубоко задуматься. Валек указал мне моего отца с такой стороны, с какой мне никогда не приходило в голову взглянуть на него: слова Валека задели в моем сердце струну
сыновней гордости; мне было приятно слушать похвалы моему отцу, да еще от имени Тыбурция, который «все знает»; но вместе с тем дрогнула в моем сердце и нота щемящей
любви, смешанной с горьким сознанием: никогда этот человек не любил и не полюбит меня так, как Тыбурций любит своих детей.
А если быть таким, как хочется, и все сердце открыть для
любви и нежности
сыновней, — то как же она будет потом, когда он уйдет навсегда?
Миротворение есть акт божественного всемогущества и вместе любви-смирения. Мир создан ради человека и в человеке, который по предназначению своему есть deus creatus, «бог по благодати». Бог породил в бесчувственно хладном ничто род сынов Божиих, призванных стать богами, — но не по хищению, которым обольстил человека змей, а по благодати
сыновнего послушания.