Неточные совпадения
Бальзаминова. Говорят: за чем пойдешь, то и найдешь! Видно, не всегда
так бывает. Вот Миша ходит-ходит, а все не находит ничего. Другой
бы бросил давно, а мой все не унимается. Да коли правду сказать,
так Миша очень справедливо рассуждает: «Ведь мне, говорит, убытку нет, что я хожу, а прибыль может быть большая; следовательно, я должен ходить. Ходить понапрасну, говорит, скучно, а бедность-то еще скучней». Что правда то правда. Нечего с ним и спорить.
Бальзаминов. Экая досада! Мне
бы теперь, по моим делам, очень нужно
такой сон видеть; может быть, он мне что-нибудь и напророчил
бы. Что, маменька, меня никто не спрашивал?
Бальзаминов. Сколько
бы я ни прослужил: ведь у меня
так же время-то идет, зато офицер. А теперь что я? Чин у меня маленький, притом же я человек робкий, живем мы в стороне необразованной, шутки здесь всё
такие неприличные, да и насмешки… А вы только представьте, маменька: вдруг я офицер, иду по улице смело; уж тогда смело буду ходить; вдруг вижу — сидит барышня у окна, я поправляю усы…
Бальзаминова. Разумеется. А вот ты коли ждешь кого,
так оделся
бы пошел; что в халате-то сидишь!
Бальзаминова. Какой странный сон! Уж очень прямо;
так что-то даже неловко: «Я вас люблю и обожаю»… Хорошо, как
так и наяву выдет, а то ведь сны-то больше всё наоборот выходят. Если
бы она ему сказала: «Господин Бальзаминов, я вас не люблю и вашего знакомства не желаю», — это было
бы гораздо лучше.
Если б я был царь, я
бы издал
такой закон, чтоб богатый женился на бедной, а бедный — на богатой; а кто не послушается, тому смертная казнь.
Красавина. Лень тебе, красавица моя, а то как
бы не придумать. Я
бы на твоем месте, да с твоими деньгами,
такое веселье завела,
таких чудес
бы натворила, что ни об чем
бы, кроме меня, и не разговаривали.
Анфиса. Еще
бы после этого да я не поехала! Это даже было
бы неучтиво с моей стороны. (Читает.) «Впрочем, может быть, вам ваша жизнь нравится и вся ваша любовь заключается в том, чтобы писать письма и заставлять обожателей во всякую погоду ходить по пятнадцати раз мимо ваших окон? В
таком случае извините, что я предложил вам бежать со мной…»
Матрена. Да это и наяву все
так же: то пропадет, то явится. Вот давеча пропал, а теперь, гляди, явится. Хоть
бы его в суде за дело за какое присадили: поменьше
бы слонялся, слоны-то продавал.
Бальзаминов. Вот вы меня, маменька, всегда останавливаете! Никогда не дадите помечтать. Что ж
такое! я этим никому вреда не делаю. Коли нельзя жениться на обеих, я
бы хоть помечтал по крайней мере, а вы меня расстроили.
Бальзаминов. Извольте, маменька! Другой
бы сын, получивши
такое богатство-то, с матерью и говорить не захотел; а я, маменька, с вами об чем угодно, я гордости не имею против вас. Нужды нет, что я богат, а я к вам с почтением. И пусть все это знают. С другими я разговаривать не стану, а с вами завсегда. Вот я какой! (Садится.)
Бальзаминов. В самом деле не возьму. Все равно и дома украдут. Куда ж
бы их деть? В саду спрятать, в беседке под диван? Найдут. Отдать кому-нибудь на сбережение, пока мы на гулянье-то ездим? Пожалуй, зажилит, не отдаст после. Нет, лучше об деньгах не думать, а то беспокойно очень; об чем ни задумаешь, всё они мешают.
Так я без денег будто гуляю.
Бальзаминов. Ах, я и не знал, что вы здесь-с. Я
так, по-домашнему, с маменькой-с… а то я при вас
бы не стал
таких глупостей говоритъ-с! Впрочем, что ж
такое, в сумерках отчего ж и не заняться иногда, не помечтать-с?
Так нужно,
так нужно, что, кажется, готова последнее отдать, только
бы поговорить с ней.
Бальзаминов (садится). Кончено, маменька!
Таким дураком меня поставили, что легче
бы, кажется, сквозь землю провалиться.
Бальзаминов. Нет, маменька, не оттого, что уменья нет, а оттого, что счастья нет мне ни в чем. Будь счастье,
так все
бы было, и коляска, и деньги. И с другой невестой то же будет: вот посмотрите. Придет сваха, да
такую весточку скажет, что на ногах не устоишь.
Осип. Да что завтра! Ей-богу, поедем, Иван Александрович! Оно хоть и большая честь вам, да все, знаете, лучше уехать скорее: ведь вас, право, за кого-то другого приняли… И батюшка будет гневаться, что так замешкались.
Так бы, право, закатили славно! А лошадей бы важных здесь дали.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему всё
бы только рыбки! Я не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате
такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно
бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния… Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки, то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто
бы высек, то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это
такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Хлестаков (пишет).Ну, хорошо. Отнеси только наперед это письмо; пожалуй, вместе и подорожную возьми. Да зато, смотри, чтоб лошади хорошие были! Ямщикам скажи, что я буду давать по целковому; чтобы
так, как фельдъегеря, катили и песни
бы пели!.. (Продолжает писать.)Воображаю, Тряпичкин умрет со смеху…
Городничий. Вам тоже посоветовал
бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые
так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и не завесть его? только, знаете, в
таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но все как-то позабывал.
Как
бы, я воображаю, все переполошились: «Кто
такой, что
такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и не знают, что
такое значит «прикажете принять».