Неточные совпадения
Кудряш. Как
не ругать! Он без этого дышать
не может. Да
не спускаю и я: он — слово, а я — десять; плюнет, да и
пойдет. Нет, уж я перед ним рабствовать
не стану.
Кудряш. Да нешто убережешься! Попал на базар, вот и конец! Всех мужиков переругает. Хоть в убыток проси, без брани все-таки
не отойдет. А потом и
пошел на весь день.
Кабанова. Ведь от любви родители и строги-то к вам бывают, от любви вас и бранят-то, все думают добру научить. Ну, а это нынче
не нравится. И
пойдут детки-то по людям славить, что мать ворчунья, что мать проходу
не дает, со свету сживает. А, сохрани Господи, каким-нибудь словом снохе
не угодить, ну, и
пошел разговор, что свекровь заела совсем.
Кабанова.
Не слыхала, мой друг,
не слыхала, лгать
не хочу. Уж кабы я слышала, я бы с тобой, мой милый, тогда
не так заговорила. (Вздыхает.) Ох, грех тяжкий! Вот долго ли согрешить-то! Разговор близкий сердцу
пойдет, ну, и согрешишь, рассердишься. Нет, мой друг, говори, что хочешь, про меня. Никому
не закажешь говорить: в глаза
не посмеют, так за глаза станут.
Да уж коли ты такие дурацкие мысли в голове держишь, ты бы при ней-то, по крайней мере,
не болтал да при сестре, при девке; ей тоже замуж
идти: этак она твоей болтовни наслушается, так после муж-то нам спасибо скажет за науку.
Уж
не снятся мне, Варя, как прежде, райские деревья да горы; а точно меня кто-то обнимает так горячо-горячо, и ведет меня куда-то, и я
иду за ним,
иду…
Феклуша. Это, матушка, враг-то из ненависти на нас, что жизнь такую праведную ведем. А я, милая девушка,
не вздорная, за мной этого греха нет. Один грех за мной есть точно; я сама знаю, что есть. Сладко поесть люблю. Ну, так что ж! По немощи моей Господь
посылает.
Феклуша. За неверность.
Пойду я, милая девушка, по купечеству поброжу:
не будет ли чего на бедность. Прощай покудова!
Кабанов. Нельзя, Катя. Коли маменька
посылает, как же я
не поеду!
Кабанова. Хитрость-то
не великая. Кабы любила, так бы выучилась. Коли порядком
не умеешь, ты хоть бы пример-то этот сделала; все-таки пристойнее; а то, видно, на словах только. Ну, я Богу молиться
пойду;
не мешайте мне.
Варвара (покрывает голову платком перед зеркалом). Я теперь гулять
пойду; а ужо нам Глаша постелет постели в саду, маменька позволила. В саду, за малиной, есть калитка, ее маменька запирает на замок, а ключ прячет. Я его унесла, а ей подложила другой, чтоб
не заметила. На вот, может быть, понадобится. (Подает ключ.) Если увижу, так скажу, чтоб приходил к калитке.
Кабанова. Ну, ты
не очень горло-то распускай! Ты найди подешевле меня! А я тебе дорога! Ступай своей дорогой, куда
шел.
Пойдем, Феклуша, домой. (Встает.)
Глаша. Никак, Борис Григорьич
идет. Уж
не за дядей ли? Аль так гуляет? Должно, так гуляет.
Кудряш. Да что: Ваня! Я знаю, что я Ваня. А вы
идите своей дорогой, вот и все. Заведи себе сам, да и гуляй себе с ней, и никому до тебя дела нет. А чужих
не трогай! У нас так
не водится, а то парни ноги переломают. Я за свою… да я и
не знаю, что сделаю! Горло перерву!
Борис. Точно я сон какой вижу! Эта ночь, песни, свидания! Ходят обнявшись. Это так ново для меня, так хорошо, так весело! Вот и я жду чего-то! А чего жду — и
не знаю, и вообразить
не могу; только бьется сердце, да дрожит каждая жилка.
Не могу даже и придумать теперь, что сказать-то ей, дух захватывает, подгибаются колени! Вот какое у меня сердце глупое, раскипится вдруг, ничем
не унять. Вот
идет.
Катерина. Ну как же ты
не загубил меня, коли я, бросивши дом, ночью
иду к тебе.
Катерина. Э! Что меня жалеть, никто виноват — сама на то
пошла.
Не жалей, губи меня! Пусть все знают, пусть все видят, что я делаю! (Обнимает Бориса.) Коли я для тебя греха
не побоялась, побоюсь ли я людского суда? Говорят, даже легче бывает, когда за какой-нибудь грех здесь, на земле, натерпишься.
Катерина. Давно люблю. Словно на грех ты к нам приехал. Как увидела тебя, так уж
не своя стала. С первого же раза, кажется, кабы ты поманил меня, я бы и
пошла за тобой;
иди ты хоть на край света, я бы все
шла за тобой и
не оглянулась бы.
Варвара. Ну так что ж! У нас калитка-то, которая со двора, изнутри заперта, из саду; постучит, постучит, да так и
пойдет. А поутру мы скажем, что крепко спали,
не слыхали. Да и Глаша стережет; чуть что, она сейчас голос подаст. Без опаски нельзя! Как же можно! Того гляди в беду попадешь.
Варвара (встает). Ну, прощай! (Зевает, потом целует холодно, как давно знакомого.) Завтра, смотрите, приходите пораньше! (Смотрит в ту сторону, куда
пошли Борис и Катерина.) Будет вам прощаться-то,
не навек расстаетесь, завтра увидитесь. (Зевает и потягивается.)
Варвара. Сейчас с мужем на бульвар
пошли, и маменька с ними. Пройди и ты, коли хочешь. Да нет, лучше
не ходи, а то она, пожалуй, и вовсе растеряется.
Комета ли
идет —
не отвел бы глаз! красота! звезды-то уж пригляделись, всё одни и те же, а это обновка; ну, смотрел бы да любовался!
Кабанов. Кто ее знает. Говорят, с Кудряшом с Ванькой убежала, и того также нигде
не найдут. Уж это, Кулигин, надо прямо сказать, что от маменьки; потому стала ее тиранить и на замок запирать. «
Не запирайте, говорит, хуже будет!» Вот так и вышло. Что ж мне теперь делать, скажи ты мне! Научи ты меня, как мне жить теперь! Дом мне опостылел, людей совестно, за дело возьмусь, руки отваливаются. Вот теперь домой
иду; на радость, что ль,
иду?
Борис. Нельзя мне, Катя.
Не по своей я воле еду: дядя
посылает, уж и лошади готовы; я только отпросился у дяди на минуточку, хотел хоть с местом-то тем проститься, где мы с тобой виделись.