Неточные совпадения
Кабанова. Ты бы, кажется, могла и помолчать,
коли тебя не спрашивают. Не заступайся, матушка, не обижу, небось! Ведь он мне тоже сын; ты этого не забывай! Что ты выскочила в глазах-то поюлить! Чтобы видели, что ли, как ты мужа любишь? Так
знаем,
знаем, в глазах-то ты это всем доказываешь.
Варвара.
Знай свое дело — молчи,
коли уж лучше ничего не умеешь. Что стоишь — переминаешься? По глазам вижу, что у тебя и на уме-то.
Катерина. Не жалеешь ты меня ничего! Говоришь: не думай, а сама напоминаешь. Разве я хочу об нем думать; да что делать,
коли из головы нейдет. Об чем ни задумаю, а он так и стоит перед глазами. И хочу себя переломить, да не могу никак.
Знаешь ли ты, меня нынче ночью опять враг смущал. Ведь я было из дому ушла.
Катерина. Эх, Варя, не
знаешь ты моего характеру! Конечно, не дай Бог этому случиться! А уж
коли очень мне здесь опостынет, так не удержат меня никакой силой. В окно выброшусь, в Волгу кинусь. Не хочу здесь жить, так не стану, хоть ты меня режь!
Кабанова. Я видала, я
знаю. Ты,
коли видишь, что просить у тебя чего-нибудь хотят, ты возьмешь да нарочно из своих на кого-нибудь и накинешься, чтобы рассердиться; потому что ты
знаешь, что к тебе сердитому никто уж не подойдет. Вот что, кум!
Борис. Послали из дому
узнать, где он. А
коли у вас, так пусть сидит: кому его нужно. Дома-то рады-радехоньки, что ушел.
Катерина. Э! Что меня жалеть, никто виноват — сама на то пошла. Не жалей, губи меня! Пусть все
знают, пусть все видят, что я делаю! (Обнимает Бориса.)
Коли я для тебя греха не побоялась, побоюсь ли я людского суда? Говорят, даже легче бывает, когда за какой-нибудь грех здесь, на земле, натерпишься.
Кулигин.
Коли я свои труды хочу даром положить, что же я могу украсть, ваше степенство? Да меня здесь все
знают; про меня никто дурно не скажет.
Кабанов (шутя). Катя, кайся, брат, лучше,
коли в чем грешна. Ведь от меня не скроешься: нет, шалишь! Все
знаю!
— Стало быть, я с ним приятель большой…
коли знаю, — продолжал Раскольников, неотступно продолжая смотреть в ее лицо, точно уже был не в силах отвести глаз, — он Лизавету эту… убить не хотел… Он ее… убил нечаянно… Он старуху убить хотел… когда она была одна… и пришел… А тут вошла Лизавета… Он тут… и ее убил.
Могло все это происходить косвенно и как бы бессознательно даже от тайных мук его совести за воровски присвоенные им деньги Катерины Ивановны: «Пред одной подлец и пред другой тотчас же выйду опять подлец, — думал он тогда, как сам потом признавался, — да Грушенька
коли узнает, так и сама не захочет такого подлеца».
— Это была такая графиня, которая, из позору выйдя, вместо королевы заправляла, и которой одна великая императрица в собственноручном письме своем «ma cousine» написала. Кардинал, нунций папский, ей на леве-дю-руа (знаешь, что такое было леве-дю-руа?) чулочки шелковые на обнаженные ее ножки сам вызвался надеть, да еще, за честь почитая, — этакое-то высокое и святейшее лицо! Знаешь ты это? По лицу вижу, что не знаешь! Ну, как она померла? Отвечай,
коли знаешь!
Неточные совпадения
Коли Ермила
знаете, //
Коли Ермилу верите, // Так выручайте, что ль!.
«Стой! — крикнул укорительно // Какой-то попик седенький // Рассказчику. — Грешишь! // Шла борона прямехонько, // Да вдруг махнула в сторону — // На камень зуб попал! //
Коли взялся рассказывать, // Так слова не выкидывай // Из песни: или странникам // Ты сказку говоришь?.. // Я
знал Ермилу Гирина…»
— Мало ли было бунтов! У нас, сударь, насчет этого такая примета:
коли секут — так уж и
знаешь, что бунт!
— Да так-с! Ужасные бестии эти азиаты! Вы думаете, они помогают, что кричат? А черт их разберет, что они кричат? Быки-то их понимают; запрягите хоть двадцать, так
коли они крикнут по-своему, быки всё ни с места… Ужасные плуты! А что с них возьмешь?.. Любят деньги драть с проезжающих… Избаловали мошенников! Увидите, они еще с вас возьмут на водку. Уж я их
знаю, меня не проведут!
— А Бог ее
знает, кто она,
коли не дочь; да вон старуха сидит теперь в своей хате.