Неточные совпадения
Лариса. Лжете. Я любви искала и не нашла. На меня смотрели и смотрят, как на забаву. Никогда никто не постарался заглянуть ко мне в душу, ни от кого я не видела сочувствия, не слыхала
теплого, сердечного слова. А ведь так жить холодно. Я не виновата, я искала любви и не нашла… ее нет на
свете… нечего и искать. Я не нашла любви, так буду искать золота. Подите, я вашей быть не могу.
Хорошенький овал лица ее круглился, как свеженькое яичко, и, подобно ему, белел какою-то прозрачною белизною, когда свежее, только что снесенное, оно держится против света в смуглых руках испытующей его ключницы и пропускает сквозь себя лучи сияющего солнца; ее тоненькие ушки также сквозили, рдея проникавшим их
теплым светом.
Солнечные лучи с своей стороны забирались в рощу и, пробиваясь сквозь чащу, обливали стволы осин таким
теплым светом, что они становились похожи на стволы сосен, а листва их почти синела и над нею поднималось бледно-голубое небо, чуть обрумяненное зарей.
Говоря о боге, рае, ангелах, она становилась маленькой и кроткой, лицо ее молодело, влажные глаза струили особенно
теплый свет. Я брал в руки тяжелые атласные косы, обертывал ими шею себе и, не двигаясь, чутко слушал бесконечные, никогда не надоедавшие рассказы.
Он размахивал перед лицом матери руками, рисуя свой план, все у него выходило просто, ясно, ловко. Она знала его тяжелым, неуклюжим. Глаза Николая прежде смотрели на все с угрюмой злобой и недоверием, а теперь точно прорезались заново, светились ровным,
теплым светом, убеждая и волнуя мать…
Неточные совпадения
Пахнуло навозным,
теплым паром, когда отворилась примерзшая дверь, и коровы, удивленные непривычным
светом фонаря, зашевелились на свежей соломе.
Тут втягивает; тут конец
свету, якорь, тихое пристанище, пуп земли, трехрыбное основание мира, эссенция блинов, жирных кулебяк, вечернего самовара, тихих воздыханий и
теплых кацавеек, натопленных лежанок, — ну, вот точно ты умер, а в то же время и жив, обе выгоды разом!
А Мишенька и ухом не ведёт: // Со
светом Мишка распрощался, // В берлогу
тёплую забрался // И лапу с мёдом там сосёт, // Да у моря погоды ждёт.
Положимте, что так. // Блажен, кто верует,
тепло ему на
свете! — // Ах! боже мой! ужли я здесь опять, // В Москве! у вас! да как же вас узнать! // Где время то? где возраст тот невинный, // Когда, бывало, в вечер длинный // Мы с вами явимся, исчезнем тут и там, // Играем и шумим по стульям и столам. // А тут ваш батюшка с мадамой, за пикетом; // Мы в темном уголке, и кажется, что в этом! // Вы помните? вздрогнём, что скрипнет столик, // дверь…
Солнечный
свет, просеянный сквозь кисею занавесок на окнах и этим смягченный, наполнял гостиную душистым
теплом весеннего полудня. Окна открыты, но кисея не колебалась, листья цветов на подоконниках — неподвижны. Клим Самгин чувствовал, что он отвык от такой тишины и что она заставляет его как-то по-новому вслушиваться в слова матери.