Неточные совпадения
«Да, рвем мы сердце пополам
Друг другу, но,
родной,
Скажи, что ж больше делать нам?
Поможешь ли тоской!
Один, кто мог бы нам помочь
Теперь… Прости, прости!
Благослови
родную дочь
И с миром отпусти!
«Всё время Сергей
(
Сказала сестра) содержался
В тюрьме; не видал ни
родных, ни друзей…
О муже я знать бы хотела…»
Нахально ко мне повернул он лицо —
Черты были злы и суровы —
И, выпустив изо рту дыму кольцо,
Сказал: «Несомненно здоровы,
Но я их не знаю — и знать не хочу,
Я мало ли каторжных видел!..»
Как больно мне было,
родные!
«Да где же вы все запропали?» —
Вдруг снизу донесся неистовый крик.
Смотритель работ появился.
«Уйдите! —
сказал со слезами старик. —
Нарочно я, барыня, скрылся,
Теперь уходите. Пора! Забранят!
Начальники люди крутые…»
И словно из рая спустилась я в ад…
И только… и только,
родные!
По-русски меня офицер обругал
Внизу, ожидавший в тревоге,
А сверху мне муж по-французски
сказал:
«Увидимся, Маша, — в остроге...
«Не люблю путаться в чужие дела, — говорил он, — не хочу, чтобы твои
родные сказали, что я нагреваю руки около твоих тысячи душ.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Ты же еще, старая ведьма, и разревелась. Поди, накорми их с собою, а после обеда тотчас опять сюда. (К Митрофану.) Пойдем со мною, Митрофанушка. Я тебя из глаз теперь не выпущу. Как
скажу я тебе нещечко, так пожить на свете слюбится. Не век тебе, моему другу, не век тебе учиться. Ты, благодаря Бога, столько уже смыслишь, что и сам взведешь деточек. (К Еремеевне.) С братцем переведаюсь не по-твоему. Пусть же все добрые люди увидят, что мама и что мать
родная. (Отходит с Митрофаном.)
— Да вот посмотрите на лето. Отличится. Вы гляньте-ка, где я сеял прошлую весну. Как рассадил! Ведь я, Константин Дмитрич, кажется, вот как отцу
родному стараюсь. Я и сам не люблю дурно делать и другим не велю. Хозяину хорошо, и нам хорошо. Как глянешь вон, —
сказал Василий, указывая на поле, — сердце радуется.
— Если свет не одобряет этого, то мне всё равно, —
сказал Вронский, — но если
родные мои хотят быть в родственных отношениях со мною, то они должны быть в таких же отношениях с моею женой.
— Позволь мне не верить, — мягко возразил Степан Аркадьич. — Положение ее и мучительно для нее и безо всякой выгоды для кого бы то ни было. Она заслужила его, ты
скажешь. Она знает это и не просит тебя; она прямо говорит, что она ничего не смеет просить. Но я, мы все
родные, все любящие ее просим, умоляем тебя. За что она мучается? Кому от этого лучше?
— Константин Федорович! Платон Михайлович! — вскрикнул он. — Отцы
родные! вот одолжили приездом! Дайте протереть глаза! Я уж, право, думал, что ко мне никто не заедет. Всяк бегает меня, как чумы: думает — попрошу взаймы. Ох, трудно, трудно, Константин Федорович! Вижу — сам всему виной! Что делать? свинья свиньей зажил. Извините, господа, что принимаю вас в таком наряде: сапоги, как видите, с дырами. Да чем вас потчевать,
скажите?