Куры и голуби приютились на своих
жердочках под навесом, завернув голову под тепленькое крылышко; воробей забился в мягкое гнездо свое; даже неугомонные шавки и жучки комком свернулись под телегами.
Желтые, серые, краснохвостые попугаи нахохлились на своих
жердочках, привязанные к ним тонкими цепочками за ноги.
Куры кудахтали, цыплята пищали, одноглазый петух залетел на самую высокую
жердочку и оттуда кричал свое «ку-ка-ре-ку» самым отчаянным петушиным голосом.
«Предусмотрительно», — подумал Самгин, осматриваясь в светлой комнате, с двумя окнами на двор и на улицу, с огромным фикусом в углу, с картиной Якобия, премией «Нивы», изображавшей царицу Екатерину Вторую и шведского принца. Картина висела над широким зеленым диваном, на окнах — клетки с птицами, в одной хлопотал важный красногрудый снегирь, в другой грустно сидела на
жердочке аккуратненькая серая птичка.