А бразильянец долго стоял и смотрел на дерево, и ему становилось всё грустнее и грустнее. Вспомнил он свою родину, ее солнце и небо, ее роскошные леса с
чудными зверями и птицами, ее пустыни, ее чудные южные ночи. И вспомнил еще, что нигде не бывал он счастлив, кроме родного края, а он объехал весь свет. Он коснулся рукою пальмы, как будто бы прощаясь с нею, и ушел из сада, а на другой день уже ехал на пароходе домой.
Себя казать, как
чудный зверь, // В Петрополь едет он теперь // С запасом фраков и жилетов, // Шляп, вееров, плащей, корсетов, // Булавок, запонок, лорнетов, // Цветных платков, чулок à jour, // С ужасной книжкою Гизота, // С тетрадью злых карикатур, // С романом новым Вальтер-Скотта, // С bon-mots парижского двора, // С последней песней Беранжера, // С мотивами Россини, Пера, // Et cetera, et cetera.
Неточные совпадения
Подивилася она такому чуду
чудному, диву дивному, порадовалась своему цветочку аленькому, заветному и пошла назад в палаты свои дворцовые; и в одной из них стоит стол накрыт, и только она подумала: «Видно,
зверь лесной, чудо морское на меня не гневается, и будет он ко мне господин милостивый», — как на белой мраморной стене появилися словеса огненные: «Не господин я твой, а послушный раб.
Русские леса трещат под топором, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются жилища
зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно
чудные пейзажи, и все оттого, что у ленивого человека не хватает смысла нагнуться и поднять с земли топливо.
После обычного воскресного завтрака: “красного
зверя”, как мы его, не зная, называем, и ревенного компота, — моем, по отдельному звонку (звонят для нас одних), в пустом дортуаре руки. А небо, проплакавшись,
чудное!
Мы плыли вдоль берега и иногда, опустив весла в воду, отдыхали, любуясь
чудной горной панорамой. Вот скалистая сопка, похожая на голову великана, украшенную мохнатой шапкой; дальше каменная баба, как бы оглядывающаяся назад, а за ней из воды торчала верхняя часть головы какого-то животного с большими ушами. Когда мы подъезжали к ним вплотную, иллюзия пропадала: великан,
зверь и каменная баба превращались в обыкновенные кекуры и совершенно не были похожи на то, чем казались издали.
Русские леса трещат от топоров, гибнут миллиарды деревьев, опустошаются жилища
зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно
чудные пейзажи, и все оттого, что у ленивого человека не хватает смысла нагнуться и поднять с земли топливо.