Она вошла, едва переводя дух от
скорого бега, сняла с себя платок, отыскала глазами мать, подошла к ней и сказала: «Идет! на улице
встретила!» Мать пригнула ее на колени и поставила подле себя.
Она была очень набожна и чувствительна, верила во всевозможные приметы, гаданья, заговоры, сны; верила в юродивых, в домовых, в леших, в дурные
встречи, в порчу, в народные лекарства, в четверговую соль, в
скорый конец света; верила, что если в светлое воскресение на всенощной не погаснут свечи, то гречиха хорошо уродится, и что гриб больше не растет, если его человеческий глаз увидит; верила, что черт любит быть там, где вода, и что у каждого жида на груди кровавое пятнышко; боялась мышей, ужей, лягушек, воробьев, пиявок, грома, холодной воды, сквозного ветра, лошадей, козлов, рыжих людей и черных кошек и почитала сверчков и собак нечистыми животными; не ела ни телятины, ни голубей, ни раков, ни сыру, ни спаржи, ни земляных груш, ни зайца, ни арбузов, потому что взрезанный арбуз напоминает голову Иоанна Предтечи; [Иоанн Предтеча — по преданию, предшественник и провозвестник Иисуса Христа.
Вчера, 17-го, какая
встреча: обедаем; говорят, шкуна какая-то видна. Велено поднять флаг и выпалить из пушки. Она подняла наш флаг. Браво! Шкуна «Восток» идет к нам с вестями из Европы, с письмами… Все ожило. Через час мы читали газеты, знали все, что случилось в Европе по март. Пошли толки, рассуждения, ожидания. Нашим судам велено идти к русским берегам. Что-то будет?
Скорей бы добраться: всего двести пятьдесят миль осталось до места, где предположено ждать дальнейших приказаний.
Идем
скорей! Бледнеют тени ночи. // Смотри, заря чуть видною полоской // Прорезала восточный неба край, // Растет она, яснее, ширясь: это // Проснулся день и раскрывает веки // Светящих глаз. Пойдем! Пора приспела //
Встречать восход Ярила-Солнца. Гордо // Перед толпой покажет Солнцу Лель // Любимую свою подругу.