Мало того, даже, как нарочно, в это самое мгновение только что перед ним въехал в ворота огромный
воз сена, совершенно заслонявший его все время, как он проходил подворотню, и чуть только воз успел выехать из ворот во двор, он мигом проскользнул направо.
Во-первых, я каждый месяц посылаю становому четыре
воза сена, две четверти овса и куль муки, — следовательно, служу; во-вторых, я ежегодно жертвую десять целковых на покупку учебных пособий для уездного училища, — следовательно, служу; в-третьих, я ежегодно кормлю крутогорское начальство, когда оно благоволит заезжать ко мне по случаю ревизии, — следовательно, служу; в-четвертых, я никогда не позволяю себе сказать господину исправнику, когда он взял взятку, что он взятки этой не взял, — следовательно, служу; в-пятых… но как могу я объяснить в подробности все манеры, которыми я служу?
Тихо плывёт
воз сена, от него пахнет прелью; усталая лошадь идёт нога за ногу, голова её понуро опущена, умные глаза внимательно глядят на дорогу, густо засеянную говяжьими костями, яичной скорлупой, перьями лука и обрывками грязных тряпок.
Хорунжий выслушал его, и урядник согласился.
Воз сена был привезен, и казаки, укрываясь им, принялись выдвигать на себе сено. Оленин взъехал на бугор, с которого ему было всё видно. Воз сена двигался; казаки жались за ним. Казаки двигались; чеченцы, — их было девять человек, — сидели рядом, колено с коленом, и не стреляли.
Неточные совпадения
В стогах не могло быть по пятидесяти
возов, и, чтоб уличить мужиков, Левин велел сейчас же вызвать возившие
сено подводы, поднять один стог и перевезти в сарай.
Иван Парменов стоял на
возу, принимая, разравнивая и отаптывая огромные навилины
сена, которые сначала охапками, а потом вилами ловко подавала ему его молодая красавица-хозяйка.
Несмотря на уверения старосты о пухлявости
сена и о том, как оно улеглось в стогах, и на его божбу о том, что всё было по-божески, Левин настаивал на своем, что
сено делили без его приказа и что он потому не принимает этого
сена зa пятьдесят
возов в стогу.
Подав последнее
сено граблями, баба отряхнула засыпавшуюся ей за шею труху и, оправив сбившийся над белым, незагорелым лбом красный платок, полезла под телегу увязывать
воз.
Пред ним, в загибе реки за болотцем, весело треща звонкими голосами, двигалась пестрая вереница баб, и из растрясенного
сена быстро вытягивались по светлозеленой отаве серые извилистые валы. Следом за бабами шли мужики с вилами, и из валов выростали широкие, высокие, пухлые копны. Слева по убранному уже лугу гремели телеги, и одна за другою, подаваемые огромными навилинами, исчезали копны, и на место их навивались нависающие на зады лошадей тяжелые
воза душистого
сена.