Неточные совпадения
Жена попова толстая,
Попова дочка
белая,
Попова лошадь жирная,
Пчела попова сытая,
Как колокол гудёт!»
— Ну, вот тебе хваленое
Поповское житье!
Курчавую и смуглую,
С серьгой (мигало солнышко
На
белой той серьге),
Другую — лошадиную
С веревкой сажен в пять.
Догнал коня — за холку хвать!
Вскочил и на луг выехал
Детина: тело
белое,
А шея как смола;
Вода ручьями катится
С коня и с седока.
Тут сын отцу покаялся:
«С тех пор, как сына Власьевны
Поставил я не в очередь,
Постыл мне
белый свет!»
А сам к веревке тянется.
— Так! — отвечали странники. —
Кость
белая, кость черная,
И поглядеть, так разные, —
Им разный и почет!
Краса и гордость русская,
Белели церкви Божии
По горкам, по холмам,
И с ними в славе спорили
Дворянские дома.
Дома с оранжереями,
С китайскими беседками
И с английскими парками;
На каждом флаг играл,
Играл-манил приветливо,
Гостеприимство русское
И ласку обещал.
Французу не привидится
Во сне, какие праздники,
Не день, не два — по месяцу
Мы задавали тут.
Свои индейки жирные,
Свои наливки сочные,
Свои актеры, музыка,
Прислуги — целый полк!
На ней рубаха
белая,
Да сарафан коротенький,
Да серп через плечо.
Спасибо жаркой баенке,
Березовому веничку,
Студеному ключу, —
Опять
бела, свежехонька,
За прялицей с подружками
До полночи поешь!
— Чисто серебро — // Чистота твоя, // Красно золото — // Красота твоя, // Бел-крупен жемчуг — // Из очей твоих // Слезы катятся…
Настала ночь, весь мир затих,
Одна рыдала пташечка,
Да мертвых не докликалась
До
белого утра!..
Из тонкой из пеленочки
Повыкатали Демушку
И стали тело
белоеТерзать и пластовать.
«Я не ропщу, — сказала я, —
Что Бог прибрал младенчика,
А больно то, зачем они
Ругалися над ним?
Зачем, как черны вороны,
На части тело
белоеТерзали?.. Неужли
Ни Бог, ни царь не вступится...
Всю ночь до свету
белогоМолилась я, а дедушка
Протяжным, ровным голосом
Над Демою читал…
Вздохнул Савелий… — Внученька!
А внученька! — «Что, дедушка?»
— По-прежнему взгляни! —
Взглянула я по-прежнему.
Савельюшка засматривал
Мне в очи; спину старую
Пытался разогнуть.
Совсем стал
белый дедушка.
Я обняла старинушку,
И долго у креста
Сидели мы и плакали.
Я деду горе новое
Поведала свое…
А бабам на Руси
Три петли: шелку
белого,
Вторая — шелку красного,
А третья — шелку черного,
Любую выбирай!..
На
белом, снежном саване
Ни талой нет талиночки —
Нет у солдатки-матери
Во всем миру дружка!
Молиться в ночь морозную
Под звездным небом Божиим
Люблю я с той поры.
Беда пристигнет — вспомните
И женам посоветуйте:
Усердней не помолишься
Нигде и никогда.
Чем больше я молилася,
Тем легче становилося,
И силы прибавлялося,
Чем чаще я касалася
До
белой, снежной скатерти
Горящей головой…
Зеленеет лес,
Зеленеет луг,
Где низиночка —
Там и зеркало!
Хорошо, светло
В мире Божием,
Хорошо, легко,
Ясно на́ сердце.
По водам плыву
Белым лебедем,
По степям бегу
Перепелочкой.
Под берегом раскинуты
Шатры; старухи, лошади
С порожними телегами
Да дети видны тут.
А дальше, где кончается
Отава подкошенная,
Народу тьма! Там
белыеРубахи баб, да пестрые
Рубахи мужиков,
Да голоса, да звяканье
Проворных кос. «Бог на́ помочь!»
— Спасибо, молодцы!
Две барыни красивые
(Потоньше — белокурая,
Потолще — чернобровая),
Усатые два барина,
Три ба́рченка-погодочки
Да старый старичок:
Худой! как зайцы зимние,
Весь
бел, и шапка
белая,
Высокая, с околышем
Из красного сукна.
При них собачки
белые,
Мохнатые, с султанчиком,
На крохотных ногах…
Его водили под руки
То господа усатые,
То молодые барыни, —
И так, со всею свитою,
С детьми и приживалками,
С кормилкою и нянькою,
И с
белыми собачками,
Все поле сенокосное
Помещик обошел.
Бежит лакей с салфеткою,
Хромает: «Кушать подано!»
Со всей своею свитою,
С детьми и приживалками,
С кормилкою и нянькою,
И с
белыми собачками,
Пошел помещик завтракать,
Работы осмотрев.
С реки из лодки грянула
Навстречу барам музыка,
Накрытый стол белеется
На самом берегу…
Дивятся наши странники.
Пристали к Власу: «Дедушка!
Что за порядки чудные?
Что за чудной старик...
Да черт его со временем
Нанес-таки на барина:
Везет Агап бревно
(Вишь, мало ночи глупому,
Так воровать отправился
Лес — среди
бела дня...
Он к вечеру разохался,
К полуночи попа просил,
К
белу свету преставился.
За длинным
белым столиком,
Уставленным бутылками
И кушаньями разными,
Сидели господа...
На первом месте — старый князь,
Седой, одетый в
белое,
Лицо перекошенное
И — разные глаза.
За стулом в
белом галстуке
Ипат, дворовый преданный,
Обмахивает мух.
Работать не работает,
Знай скалит зубы
белые,
Смешлив… так Бог родил!
—
Я не сержусь на глупого,
Я сам над ним смеюсь!»
«Какой ты добрый!» — молвила
Сноха черноволосая
И старика погладила
По
белой голове.
Очи-то ясные,
Щеки-то красные,
Пухлые руки как сахар
белы,
Да на ногах — кандалы!
Ни дома уцелевшего,
Одна тюрьма спасенная,
Недавно побеленная,
Как
белая коровушка
На выгоне, стоит.
Неточные совпадения
Скотинин. Суженого конем не объедешь, душенька! Тебе на свое счастье грех пенять. Ты будешь жить со мною припеваючи. Десять тысяч твоего доходу! Эко счастье привалило; да я столько родясь и не видывал; да я на них всех свиней со
бела света выкуплю; да я, слышь ты, то сделаю, что все затрубят: в здешнем-де околотке и житье одним свиньям.
Белье его наши бабы моют.
Прыщ был уже не молод, но сохранился необыкновенно. Плечистый, сложенный кряжем, он всею своею фигурой так, казалось, и говорил: не смотрите на то, что у меня седые усы: я могу! я еще очень могу! Он был румян, имел алые и сочные губы, из-за которых виднелся ряд
белых зубов; походка у него была деятельная и бодрая, жест быстрый. И все это украшалось блестящими штаб-офицерскими эполетами, которые так и играли на плечах при малейшем его движении.
При среднем росте, она была полна,
бела и румяна; имела большие серые глаза навыкате, не то бесстыжие, не то застенчивые, пухлые вишневые губы, густые, хорошо очерченные брови, темно-русую косу до пят и ходила по улице «серой утицей».
Бал разгорался; танцующие кружились неистово; в вихре развевающихся платьев и локонов мелькали
белые, обнаженные, душистые плечи.