Неточные совпадения
Только станет зима, человек сорок пошлют берлоги
искать. Опричь того мужики
по всей окружности знали, какое жалованье за медведя князь Алексей Юрьич дает, оттого, бывало, каждый, кто про медведя ни проведает, вести приносит к нему. А сохрани, бывало, господи, ежели кто без него осмелится медведя поднять! Не родись на
свет тот человек!..
Богатства нет, за ум возьмись. Недаром // Пословица, что ум дороже денег. // С огнем
ищи по свету, не найдешь // Счастливее тебя: от свах и сватов // Отбою нет, пороги отоптали. // Житье-то бы, жена!
Кручинина (садится у стола). Какое злодейство, какое злодейство! Я тоскую об сыне, убиваюсь; меня уверяют, что он умер; я обливаюсь слезами, бегу далеко,
ищу по свету уголка, где бы забыть свое горе, а он манит меня ручонками и кличет: мама, мама! Какое злодейство! (Рыдая, опускает голову на стол.)
Вон из Москвы! Сюда я больше не ездок. // Бегу, не оглянусь, пойду
искать по свету, // Где оскорбленному есть чувству уголок! // Карету мне, карету!
Неточные совпадения
— Я — твое внутреннее слово! я послана объявить тебе
свет Фавора, [Фаво́р —
по евангельскому преданию, священная гора.] которого ты
ищешь, сам того не зная! — продолжала между тем незнакомка, — но не спрашивай, кто меня послал, потому что я и сама объявить о сем не умею!
— Глупые вы, глупые! — сказал он, — не головотяпами следует вам
по делам вашим называться, а глуповцами! Не хочу я володеть глупыми! а
ищите такого князя, какого нет в
свете глупее, — и тот будет володеть вами.
Он почувствовал себя почти преступником, что, шатаясь
по свету, в холостой, бесприютной жизни своей,
искал привязанностей, волоча сердце и соря чувствами, гоняясь за запретными плодами, тогда как здесь сама природа уготовила ему теплый угол, симпатии и счастье.
Он бы уже соскучился в своей Малиновке, уехал бы
искать в другом месте «жизни», радостно захлебываться ею под дыханием страсти или не находить,
по обыкновению, ни в чем примирения с своими идеалами, страдать от уродливостей и томиться мертвым равнодушием ко всему на
свете.
По обыкновению, шел и веселый разговор со множеством воспоминаний, шел и серьезный разговор обо всем на
свете: от тогдашних исторических дел (междоусобная война в Канзасе, предвестница нынешней великой войны Севера с Югом, предвестница еще более великих событий не в одной Америке, занимала этот маленький кружок: теперь о политике толкуют все, тогда интересовались ею очень немногие; в числе немногих — Лопухов, Кирсанов, их приятели) до тогдашнего спора о химических основаниях земледелия
по теории Либиха, и о законах исторического прогресса, без которых не обходился тогда ни один разговор в подобных кружках, и о великой важности различения реальных желаний, которые
ищут и находят себе удовлетворение, от фантастических, которым не находится, да которым и не нужно найти себе удовлетворение, как фальшивой жажде во время горячки, которым, как ей, одно удовлетворение: излечение организма, болезненным состоянием которого они порождаются через искажение реальных желаний, и о важности этого коренного различения, выставленной тогда антропологическою философиею, и обо всем, тому подобном и не подобном, но родственном.