Сошел сверху Герасим Силыч,
подал деньги Смолокурову. Долго разглядывал Марко Данилыч принесенные бумажки. И меж пальцев-то тер их, и на свет-то смотрел, и, уверившись наконец, что бумажки годны, сунул их в бумажник, а Чубалову отдал вексель. Взял Герасим Силыч вексель, с начала до конца внимательно два раза прочел его и, уверившись в подлинности, надорвал.
Неточные совпадения
Молча слушала Дарья Сергевна трещавшую, как заведенное колесо, мастерицу. Жалко ей стало голодавших Шигиных, а больше всего бойкого, способного на ученье Федюшку. Вынула из сундука бумажный плат и
денег полтину.
Подавая их мастерице, молвила...
— Василий Фадеич, пиши нас по именам, да
деньги сейчас
подавай — мы тотчас же пошли по приказу хозяйскому.
Деньгами подавали редко, но иной раз какой-нибудь богатей раскошелится и пошлет на Христов корабль ставешок медных грошей да копеек, молили бы Бога о спасенье души его.
— Знаешь ты с редькой десять! — вскинулся на него Корней. — Врать, что ли, я тебе стану? Нанимал, что ли, ты меня врать-то?.. За вранье-то ведь никакой дурак
денег не даст… Коли есть лишние,
подавай — скажу, пожалуй, что пуд по пяти рублев продавали…
— Так ну ее ко псам. Икры
подай да балыка, огурчиков свежепросольных, — приказывал Василий Петрович. — Нехорошее
подашь, — назад отдам и
денег не заплачу, Федору Яковличу пожалуюсь. Слышишь?
— Ладно, — сказал Петр Степаныч и, вынув
деньги,
подал их Марьюшке.
Составился вокруг порожнего ведерка сход, и на том сходе решено было завтра же ехать старосте в волость, объявить там о добровольной явке из бегов пропадавшего без вести крестьянина Герасима Чубалова, внести его в списки и затем взыскать с него переплаченные обществом за него и за семейство его
подати и повинности, а по взыскании тех
денег пропить их, не откладывая, в первое же после того взыска воскресенье.
Тот
подал ему запечатанный пакет. Вскрыл его игумен — письма нет, только три синенькие. Нахмурил чело Израиль и, спешно спрятав
деньги в псалтырь, лежавшую рядом с ним на диване, сказал вполголоса...
— Чужой товар облыжно за свой выдавать!.. Обманом денежки вытягивать из нас!.. Вот твой приказ! — смеются только над ним. — Бери его, а
деньги назад
подавай, не то в полицию.
На всякий случай Патап Максимыч отложил, сколько надо,
денег ради умягчения консисторских сердец, на случай, ежели б свибловский поп Сушило
подал заявление, что, дескать, повенчанный им в церкви купец Василий Борисов купно со своим тестем, торгующим по свидетельству первого рода крестьянином Патапом Максимовым Чапуриным, главнейшим коноводом зловредного раскола, окрестили новорожденного младенца в доме означенного Чапурина в не дозволенной правительством моленной при действии тайно проживающего при городецкой часовне беглого священника Иоанна Бенажавского.
— Деньги… везде деньги, всякому
подай деньги, — начинает горячиться Ляховский. — Что же, по-твоему, я сам, что ли, делаю их?
Пищик. Постой… Жарко… Событие необычайнейшее. Приехали ко мне англичане и нашли в земле какую-то белую глину… (Любови Андреевне.) И вам четыреста… прекрасная, удивительная… (
Подает деньги.) Остальные потом. (Пьет воду.) Сейчас один молодой человек рассказывал в вагоне, будто какой-то… великий философ советует прыгать с крыш… «Прыгай!», говорит, и в этом вся задача. (Удивленно.) Вы подумайте! Воды!..
«Как, благодаришь! — начнет смехом, а там уже пойдет сердиться: — Ну, пожалуйста, — говорит, — не забывайся, прекрати надо мною свою опеку и
подай деньги».
Неточные совпадения
Вспоминал потом историю с шулером, которому он проиграл
деньги, дал вексель и на которого сам
подал жалобу, доказывая, что тот его обманул.
Дома Кузьма передал Левину, что Катерина Александровна здоровы, что недавно только уехали от них сестрицы, и
подал два письма. Левин тут же, в передней, чтобы потом не развлекаться, прочел их. Одно было от Соколова, приказчика. Соколов писал, что пшеницу нельзя продать, дают только пять с половиной рублей, а
денег больше взять неоткудова. Другое письмо было от сестры. Она упрекала его за то, что дело ее всё еще не было сделано.
— Да, — сказала она ему,
подавая кошелек с
деньгами, и, взяв на руку маленький красный мешочек, вышла из коляски.
Помещики попроигрывались в карты, закутили и промотались как следует; все полезло в Петербург служить; имения брошены, управляются как ни попало,
подати уплачиваются с каждым годом труднее, так мне с радостью уступит их каждый уже потому только, чтобы не платить за них подушных
денег; может, в другой раз так случится, что с иного и я еще зашибу за это копейку.
— Как же, с позволения вашего, чтобы не рассердить вас, вы за всякий год беретесь платить за них
подать? и
деньги будете выдавать мне или в казну?