Неточные совпадения
Сидел Стуколов, склонив голову, и, глядя в землю, глубоко вздыхал при таких ответах. Сознавал,
что, воротясь после долгих странствий на родину, стал он в ней чужанином. Не то
что людей, домов-то прежних не было; город, откуда родом был, два раза дотла выгорал и два раза вновь обстраивался.
Ни родных,
ни друзей не нашел на старом пепелище — всех прибрал Господь. И тут-то спознал Яким Прохорыч всю правду старого русского присловья: «Не временем
годы долги — долги
годы отлучкой с родной стороны».
— Горько мне стало на родной стороне.
Ни на
что бы тогда не глядел я и не знай куда бы готов был деваться!.. Вот уже двадцать пять
лет и побольше прошло с той поры, а как вспомнишь, так и теперь сердце на клочья рваться зачнет… Молодость, молодость!.. Горячая кровь тогда ходила во мне… Не стерпел обиды, а заплатить обидчику было нельзя… И решил я покинуть родну сторону, чтоб в нее до гробовой доски не заглядывать…
Так его рогожский священник наш, батюшка Иван Матвеич, и в глаза и за глаза зовет, а матушка Пульхерия, рогожская то есть игуменья, всем говорит,
что вот без малого сто
годов она на свете живет, а такого благочестия, как в Семене Елизарыче,
ни в ком не видывала…
— Не о
чем тебе, Алексеюшка, много заботиться. Патап Максимыч не оставит тебя. Видишь сам, как он возлюбил тебя. Мне даже на удивленье… Больше двадцати
годов у них в дому живу, а такое дело впервой вижу… О недостатках не кручинься — не покинет он в нужде
ни тебя,
ни родителей, — уговаривал Пантелей Алексея.
Но
что ж это за искушение,
что за бес, взволновавший Манефину кровь? То веселый Яр — его чары… Не заказан ему путь и в кельи монастырские, от его жаркого разымчивого дыханья не спасут
ни черный куколь,
ни власяница,
ни крепкие монастырские затворы,
ни даже старые
годы…
Да так оно на лад пошло,
что через
год какой-нибудь стал Морковкин
что ни на есть первым учеником: без запинки читает, пишет, ровно бисер нижет, на счетах кладет и на бумаге всякие числа высчитывает — одно слово, стал с неба звезды хватать.
— И то правда, — согласился голова, — без нашей, значит, подписи поверить казначею никак невозможно… Тенетнику-то давеча
что летало!.. — задумался он. — Опять же мошка!.. Такого дня во все
лето не бывало! Нет уж, как
ни верти, придется до той недели обождать, — решительно сказал Алексею. — И рад бы радехонек… Со всяким бы моим удовольствием, да сам видишь, какое дело подошло…
— А вот как, — ответил Василий Борисыч. — Человеку с достатком приглядеться к какому
ни на есть месту, узнать, какое дело сподручнее там завести, да, приглядевшись, и зачинать с Божьей помощью.
Год пройдет, два пройдут, может статься, и больше… А как приглядятся мужики к работе да увидят,
что дело-то выгодно, тогда не учи их — сами возьмутся… Всякий промысел так зачинался.
До французского
года [1812
год.]
ни одного ткача в той стороне не бывало, а теперь по трем уездам у мужиков только и дела,
что скатерти да салфетки ткать.
Евдокеюшку послать — Виринеюшки жаль: восемь
годов она сряду в читалках жила, много пользы принесла обители, и матушке Виринее я святое обещанье дала,
что на дальнюю службу племянницу ее больше не потребую… и
что там
ни будь, а старого друга, добрую мою старушку, мать Виринею, не оскорблю…
— Авось как-нибудь да спасемся, — продолжал свои шутки Патап Максимыч. — Все скиты,
что их
ни есть, найму за себя молить,
лет на десять вперед грехи отмолят… Так,
что ли, спáсенница? — обратился он к сестре.
— Ну его ко псам, окаянного!.. — огрызнулась Марьюшка, — Тошнехонько с проклятым!
Ни то
ни се,
ни туда
ни сюда… И не поймешь от него ничего… Толкует, до того
года, слышь, надо оставить… Когда-де у Самоквасова в приказчиках буду жить — тогда-де, а теперича старых хозяев опасается… Да врет все, непутный, отводит… А ты убивайся!.. Все они бессовестные!.. Над девицей надсмеяться им нипочем… Все едино,
что квасу стакан выпить.
И пошло пированье в дому у Патапа Максимыча, и пошли у него столы почетные. Соезжалося на свадьбу гостей множество. Пировали те гости неделю целую, мало показалось Патапу Максимычу, другой прихватили половину. И сколь
ни бывало пиров и столов по заволжским лесам, про такие,
что были на свадьбе Василья Борисыча, слыхом никто не слыхал, никто даже во снах не видал. Во всю ширь разгулялся старый тысячник и на старости
лет согрешил — плясать пошел на радостях.
Такой отказ был бы «невеликодушен», а дядя ничего невеликодушного не мог себе позволить, и потому он не успел оглянуться, как у него на руках явилась целая куча сирот с их плохими, сиротскими делишками, и потом
что ни год, то эта «поистине огромная опека» у Якова Львовича возрастала и, наконец, возросла до того, что он должен был учредить при своей вотчинной конторе целое особое отделение для переписки и отчетности по опекунским делам.
Неточные совпадения
Городничий. Эк куда хватили! Ещё умный человек! В уездном городе измена!
Что он, пограничный,
что ли? Да отсюда, хоть три
года скачи,
ни до какого государства не доедешь.
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать
лет живу на службе;
ни один купец,
ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких,
что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!..
Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Купцы. Ей-богу! такого никто не запомнит городничего. Так все и припрятываешь в лавке, когда его завидишь. То есть, не то уж говоря, чтоб какую деликатность, всякую дрянь берет: чернослив такой,
что лет уже по семи лежит в бочке,
что у меня сиделец не будет есть, а он целую горсть туда запустит. Именины его бывают на Антона, и уж, кажись, всего нанесешь,
ни в
чем не нуждается; нет, ему еще подавай: говорит, и на Онуфрия его именины.
Что делать? и на Онуфрия несешь.
У батюшки, у матушки // С Филиппом побывала я, // За дело принялась. // Три
года, так считаю я, // Неделя за неделею, // Одним порядком шли, //
Что год, то дети: некогда //
Ни думать,
ни печалиться, // Дай Бог с работой справиться // Да лоб перекрестить. // Поешь — когда останется // От старших да от деточек, // Уснешь — когда больна… // А на четвертый новое // Подкралось горе лютое — // К кому оно привяжется, // До смерти не избыть!
Простаков. От которого она и на тот свет пошла. Дядюшка ее, господин Стародум, поехал в Сибирь; а как несколько уже
лет не было о нем
ни слуху,
ни вести, то мы и считаем его покойником. Мы, видя,
что она осталась одна, взяли ее в нашу деревеньку и надзираем над ее имением, как над своим.