Неточные совпадения
— Знатное винцо, —
сказал Данило Тихоныч, прихлебывая лафит. — Какие у вас кушанья, какие вина, Патап Максимыч! Да я у Стужина не раз на именинах обедывал, у нашего губернатора в царские дни завсегда обедаю — не облыжно доложу вам, что вашими кушаньями да вашими винами хоть
царя потчевать… Право, отменные-с.
— Ахти Господи!.. Ох, Владыка милостивый!.. Что ж это будет такое!.. — заохал Пантелей. — И не грех тебе, Алексеюшка, в такое дело входить?.. Тебе бы хозяина поберечь… Мне бы хоть, что ли,
сказал… Ах ты, Господи,
Царь Небесный!.. Так впрямь и на золото поехали?
— Бывает, сударыня, что церковны попы учнут мужикам говорить, а иной раз и сам архиерей приедет да
скажет: «Ваша-де вера
царю не угодна…» Подумайте, каково это слово!..
— Побывайте в степях, посмотрите, — молвил Василий Борисыч. — Да… Вот что я вам, Михайло Васильич,
скажу, — продолжал он, возвыся голос, — когда Христос сошел на землю и принял на себя знак рабий, восхотел он, Владыко, бедность и нищету освятить. Того ради избрал для своего рождества самое бедное место, какое было тогда на земле. И родился
Царь Небесный в тесном грязном вертепе среди скотов бессловесных… Поди теперь в наши степи — что ни дом, то вертеп Вифлеемский.
— Не я поклоняюсь, нужда кланяется, — поднимаясь,
сказала в слезах мать Таисея. — Пособи ты мне… Ради
Царя Небесного пособи беде нашей, матушка!..
— Сто дедов помри у тебя, будь ты не то что вольный казак, будь ты принцем каким,
царем, королем, и тогда за тебя не пойду, —
сказала Фленушка. — Не видать тебе, Петр Степаныч, меня, как ушей своих.
— У вас, матушка, в Анфисиной обители, сказывают, есть нерушимая грамота от лет
царя Алексея Михайловича, —
сказала Ворошиловского скита игуменья, длинная как коломенская верста, мать Христодула, матери Маргарите оленевской. — Ваша-то первая игуменья из роду Колычовых была, сродница по плоти святителю Филиппу митрополиту. Ей великий государь даровал, слышь, нерушимую грамоту.
— Ну, вот, — сказал Нехлюдов, — вы мне скажите, если бы
царь сказал, чтобы землю отобрать от помещиков и раздать крестьянам…
Тогда праведники скажут ему в ответ: «Господи! когда мы видели тебя алчущим и накормили, или жаждущим и напоили? когда мы видели тебя странником и приняли, или нагим и одели? когда мы видели тебя больным или в темнице и пришли к тебе?» И
царь скажет им в ответ: «Истинно говорю вам: так как вы сделали это одному из сих братьев моих меньших, то сделали мне».
Царь не дал ничего. Нищий сказал: «Царь, ты, видно, забыл, что бог всем один отец; мы все братья, и нам всем делиться надо». Тогда царь остановился и сказал: «Ты правду говоришь, мы братья и нам делиться надо», — и дал нищему золотую деньгу. Нищий взял золотую деньгу и сказал: «Ты мало дал; разве так делятся с братьями? Надо делить поровну. У тебя миллион денег, а ты мне дал одну». Тогда
царь сказал: «То правда, что у меня миллион денег, а я тебе дал одну; но у меня и братьев столько же, сколько денег».
— Нет, от царя ничего нет. Я просто от себя говорю: что если бы
царь сказал: отобрать от помещиков землю и отдать мужикам, — как бы вы сделали?
Неточные совпадения
Роман
сказал: помещику, // Демьян
сказал: чиновнику, // Лука
сказал: попу. // Купчине толстопузому! — //
Сказали братья Губины, // Иван и Митродор. // Старик Пахом потужился // И молвил, в землю глядючи: // Вельможному боярину, // Министру государеву. // А Пров
сказал:
царю…
Пахом
сказал: светлейшему, // Вельможному боярину, // Министру государеву, // А Пров
сказал:
царю…
Попа уж мы доведали, // Доведали помещика, // Да прямо мы к тебе! // Чем нам искать чиновника, // Купца, министра царского, //
Царя (еще допустит ли // Нас, мужичонков,
царь?) — // Освободи нас, выручи! // Молва идет всесветная, // Что ты вольготно, счастливо // Живешь…
Скажи по-божески // В чем счастие твое?»
«Я не ропщу, —
сказала я, — // Что Бог прибрал младенчика, // А больно то, зачем они // Ругалися над ним? // Зачем, как черны вороны, // На части тело белое // Терзали?.. Неужли // Ни Бог, ни
царь не вступится?..»