Неточные совпадения
Детство и молодость Никитишна провела
в горе,
в бедах и страшной нищете. Казались те беды нескончаемыми, а горе безвыходным. Но никто как Бог, на него одного полагалась сызмальства Никитишна, и
не постыдил Господь надежды ее; послал
старость покойную: всеми она любима, всем довольна, добро по силе ежечасно может творить. Чего еще? Доживала старушка век свой
в радости, благодарила Бога.
И пошло пированье
в дому у Патапа Максимыча, и пошли у него столы почетные. Соезжалося на свадьбу гостей множество. Пировали те гости неделю целую, мало показалось Патапу Максимычу, другой прихватили половину. И сколь ни бывало пиров и столов по заволжским лесам, про такие, что были на свадьбе Василья Борисыча, слыхом никто
не слыхал, никто даже во снах
не видал. Во всю ширь разгулялся старый тысячник и на
старости лет согрешил — плясать пошел на
радостях.
Неточные совпадения
А тот… но после всё расскажем, //
Не правда ль? Всей ее родне // Мы Таню завтра же покажем. // Жаль, разъезжать нет мочи мне: // Едва, едва таскаю ноги. // Но вы замучены с дороги; // Пойдемте вместе отдохнуть… // Ох, силы нет… устала грудь… // Мне тяжела теперь и
радость, //
Не только грусть… душа моя, // Уж никуда
не годна я… // Под
старость жизнь такая гадость…» // И тут, совсем утомлена, //
В слезах раскашлялась она.
Что ж? Тайну прелесть находила // И
в самом ужасе она: // Так нас природа сотворила, // К противуречию склонна. // Настали святки. То-то
радость! // Гадает ветреная младость, // Которой ничего
не жаль, // Перед которой жизни даль // Лежит светла, необозрима; // Гадает
старость сквозь очки // У гробовой своей доски, // Всё потеряв невозвратимо; // И всё равно: надежда им // Лжет детским лепетом своим.
Потом этот дьявол заражает человека болезненными пороками, а истерзав его, долго держит
в позоре
старости, все еще
не угашая
в нем жажду любви,
не лишая памяти о прошлом, об искорках счастья, на минуты, обманно сверкавших пред ним,
не позволяя забыть о пережитом горе, мучая завистью к
радостям юных.
Ни одного дня, который
не отравлялся бы думою о куске, ни одной
радости. Куда ни оглянется батюшка, всё ему или чуждо, или на все голоса кричит: нужда! нужда! нужда! Сын ли окончил курс — и это
не радует: он совсем исчезнет для него, а может быть, и забудет о старике отце. Дочь ли выдаст замуж — и она уйдет
в люди, и ее он
не увидит. Всякая минута, приближающая его к
старости, приносит ему горе.
В хлопотах да
в радости из ума вон…» — «Ты с
радости не догадалась! да разве я тебя
не знаю? да как ты осмелилась сделать это супротив брата, супротив меня? как осмелилась осрамить отца на
старости?» Может быть, дело бы тем и кончилось, то есть криком, бранью и угрозами, или каким-нибудь тычком, но Александра Степановна
не могла перенесть, что ей достается за Софью Николавну, понадеялась, что гроза пройдет благополучно, забыла, что всякое возраженье — новая беда,
не вытерпела и промолвила: «Понапрасну терплю за нее».