Неточные совпадения
— Бог простит, Бог благословит, — сказала, кланяясь в пояс, Манефа, потом поликовалась [У старообрядцев монахи и монахини, иногда даже
христосуясь на Пасхе, не целуются ни между собой, ни
с посторонними. Монахи
с мужчинами, монахини
с женщинами только «ликуются», то есть щеками прикладываются к щекам другого. Монахам также строго запрещено «ликоваться»
с мальчиками и
с молодыми людьми, у которых еще ус не пробился.]
с Аграфеной Петровной и низко поклонилась Ивану Григорьичу.
— А это вам, красны девицы, — говорил Патап Максимыч, подавая дочерям по свертку
с шелковыми материями. — А вот еще подарки… Их теперь только покажу, а дам, как
христосоваться станем.
— И спрошу, — сказал Патап Максимыч. — Я было так думал — утре, как
христосоваться станем, огорошить бы их: «Целуйтесь, мол, и во славу Христову и всласть — вы, мол, жених
с невестой…» Да к отцу Алексей-от выпросился. Нельзя не пустить.
Только минет Святая и смолкнет пасхальный звон, по сельщине-деревенщине «помины» и «оклички» зачинаются. В «нáвий день» [«Навий день», а в Малороссии «мертвецкий велык день» — другое название Радуницы… Нав, навье — мертвец.] стар и млад спешат на кладбище
с мертвецами
христосоваться. Отпев церковную панихиду, за старорусскую тризну садятся.
Марьюшка завела ирмос: «Воскресения день…» Певицы стройно подхватили, и громкое пение пасхального канона огласило кладбище. Матери раскладывали яйца на могилки,
христосуясь с покойницами. Инокини, белицы, сироты и прихожие богомольцы рассыпались по кладбищу
христосоваться со сродниками,
с друзьями, приятелями…
Неточные совпадения
Христосовались с Анфимьевной, которая, надев широчайшее шелковое платье, стала похожа на часовню,
с поваром, уже пьяным и нарядным, точно комик оперетки,
с горничной в розовом платье и множестве лент, ленты напомнили Самгину свадебную лошадь в деревне.
Они сошли
с паперти, и он подошел к ней. Он не хотел
христосоваться, но только хотел быть ближе к ней.
Нехлюдов
с тетушками и прислугой, не переставая поглядывать на Катюшу, которая стояла у двери и приносила кадила, отстоял эту заутреню,
похристосовался с священником и тетушками и хотел уже итти спать, как услыхал в коридоре сборы Матрены Павловны, старой горничной Марьи Ивановны, вместе
с Катюшей в церковь, чтобы святить куличи и пасхи. «Поеду и я», подумал он.
Древний старик, кондитер Марьи Ивановны,
с трясущейся головой, остановил Нехлюдова,
похристосовался, и его жена, старушка
с сморщенным кадычком под шелковой косынкой, дала ему, вынув из платка, желтое шафранное яйцо. Тут же подошел молодой улыбающийся мускулистый мужик в новой поддевке и зеленом кушаке.
В Светлое воскресенье
с ним
христосовались, но он не подворачивал замасленного рукава, не доставал из заднего кармана своего красного яичка, не подносил его, задыхаясь и моргая, молодым господам или даже самой барыне.