— Ах вы, бесстыжие! — изнемогая, ворчала она. — Ах вы, разбойницы! Уморили меня, старуху… Услышит Марья Гавриловна, что тогда будет?.. Что про вас подумает?.. А?..
Погодите у меня, дайте срок: все матушке Манефе скажу, все, все… Задаст она вам, непутные!.. Заморит на поклонах да в темных чуланах…
Неточные совпадения
«Так врешь же, барин, — думает себе, — ты
у меня погоди».
— Ах ты, бесстыжая!.. Ах ты, безумная! — продолжала началить Парашу Аксинья Захаровна. — А
я еще распиналась за вас перед отцом, говорила, что обе вы еще птенчики!.. Ах, непутная, непутная!..
Погоди ты
у меня, вот отцу скажу… Он те шкуру-то спустит.
— Невдомек! — почесывая затылок, молвил Патап Максимыч. — Эка в самом деле!.. Да нет, постой,
погоди, зря с толку
меня не сшибай… — спохватился он. — На Ветлуге говорили, что этот песок не справское золото; из него, дескать, надо еще через огонь топить настоящее-то золото… Такие люди в Москве, слышь, есть. А неумелыми руками зачнешь тот песок перекалывать, одна гарь останется…
Я и гари той добыл, — прибавил Патап Максимыч, подавая Колышкину взятую
у Силантья изгарь.
Кто эти другие, не сказал Патап Максимыч. Вертелся на губах отец Михаил, но как вспомнятся красноярские стерляди, почет, возданный в обители, молебный канон, баня липовая с калуфером — язык
у Патапа Максимыча так и заморозит… «Возможно ль такого старца к пролазу Якимке приравнивать, к бездельнику Дюкову? — думал Патап Максимыч. — Обошли, плуты, честнаго игумна… Да нет, постой,
погоди — выведу
я вас на свежую воду!..»
— А вот
я тебя за такие слова на поклоны поставлю, — вскричала мать Виринея, — да недели две, опричь черствой корки, ты
у меня в келарне ничего не увидишь!.. Во святой обители про идольские басни говорить!.. А!.. Вот постой ты
у меня, непутная,
погоди, дай только матушке Манефе приехать… Посидишь
у меня в темном чулане, посидишь!.. Все скажу, все.
А вот
я тебя самое так хлопну…
погоди ты
у меня!..
—
Погоди,
погоди, — громко сказал голова Алексею, когда тот взялся за дверную скобу. — Так уж и быть, ради милого дружка и сережка из ушка!.. Ради Патапа Максимыча по-твоему сделаю, завтра поутру побывай в приказе — приеду, обделаю… А уж это
я тебе скажу все едино, что ты
у меня от сердца кусок отрываешь… Тенетнику-то что, мошки-то!.. Улов-от на заре какой будет!..
— Ишь раскозырялся!.. — злясь и лютуя, ворчал Морковкин, стоя на крыльце, когда удельный голова поехал в одну, а Лохматый в другую сторону. — Ишь раскозырялся, посконная борода!.. Постой-погоди ты
у меня!..
Я те нос-от утру!.. Станешь
у меня своевольничать, будешь делать не по-моему!.. Слетишь с места, мошенник ты этакой, слетишь!..
Погоди ты
у меня,
погоди!..
— Раненько бы еще, матушка, помышлять о том, — сухо отозвался Марко Данилыч. — Не перестарок,
погодит…
Я ж человек одинокий… Конечно, Дарья Сергеевна за всеми порядками пó дому смотрит, однако же Дуня
у меня настоящая хозяйка… В люди, на сторону, ни за что ее не отдам, да и сама не захочет покинуть
меня, старого… Так ли, Дунюшка?
Неточные совпадения
— Что он вам рассказывал? — спросила она
у одного из молодых людей, возвратившихся к ней из вежливости, — верно, очень занимательную историю — свои подвиги в сражениях?.. — Она сказала это довольно громко и, вероятно, с намерением кольнуть
меня. «А-га! — подумал
я, — вы не на шутку сердитесь, милая княжна;
погодите, то ли еще будет!»
Раз приезжает сам старый князь звать нас на свадьбу: он отдавал старшую дочь замуж, а мы были с ним кунаки: так нельзя же, знаете, отказаться, хоть он и татарин. Отправились. В ауле множество собак встретило нас громким лаем. Женщины, увидя нас, прятались; те, которых мы могли рассмотреть в лицо, были далеко не красавицы. «
Я имел гораздо лучшее мнение о черкешенках», — сказал
мне Григорий Александрович. «
Погодите!» — отвечал
я, усмехаясь.
У меня было свое на уме.
Карандышев.
Я, господа… (Оглядывает комнату.) Где ж они? Уехали? Вот это учтиво, нечего сказать! Ну, да тем лучше! Однако когда ж они успели? И вы, пожалуй, уедете! Нет, уж вы-то с Ларисой Дмитриевной
погодите! Обиделись? — понимаю. Ну, и прекрасно. И мы останемся в тесном семейном кругу… А где же Лариса Дмитриевна? (
У двери направо.) Тетенька,
у вас Лариса Дмитриевна?
— Стойте,
погодите!
Я пойду, объясню! Бабы — платок! Белый! Егор Иваныч, идем, ты — старик! Сейчас, братцы, мы объясним! Ошибка
у них. Платок, платком махай, Егор.
— Ну, — чего там
годить? Даже — досадно.
У каждой нации есть царь, король, своя земля, отечество… Ты в солдатах служил? присягу знаешь? А
я — служил. С японцами воевать ездил, — опоздал, на мое счастье, воевать-то. Вот кабы все люди евреи были,
у кого нет земли-отечества, тогда — другое дело. Люди, милый человек, по земле ходят, она их за ноги держит, от своей земли не уйдешь.