— Ну, эти игры там не годятся, про них и не поминайте — не то как раз осмеют… — сказал маклер. — Другие надобно знать… Да я обучу вас по времени… А теперь — прежде всего оденьтесь как следует, на руки перчатки наденьте в обтяжку, да чтоб завсегда перчатки
были чистые… Под скобку тоже вам ходить не приходится… Прежде портного — зайдите вы к цирюльнику, там обстригут вас, причешут.
Неточные совпадения
Вечер крещенского сочельника ясный
был и морозный. За околицей Осиповки молодые бабы и девки сбирали в кринки
чистый «крещенский снежок» холсты белить да от сорока недугов лечить. Поглядывая на ярко блиставшие звезды, молодицы заключали, что новый год белых ярок породит, а девушки меж себя толковали: «Звезды к гороху горят да к ягодам; вдоволь уродится, то-то загуляем в лесах да в горохах!»
Липовые полки, лавки и самый пол по нескольку раз в год строгались скобелем, окна в бане
были большие, со стеклами, и
чистый предбанник прирублен
был.
Узнав из письма, присланного паломником из Лукерьина, что Патапа Максимыча хоть обедом не корми, только выпарь хорошенько, отец Михаил тотчас послал в баню троих трудников с скобелями и рубанками и велел им как можно
чище и глаже выстрогать всю баню — и полки, и лавки, и пол, и стены, чтобы вся
была как новая. Чуть не с полночи жарили баню, варили щелоки, кипятили квас с мятой для распариванья веников и поддаванья на каменку.
— А чего ради в ихнее дело обещал я идти? — вдруг вскрикнул Патап Максимыч. — Как мне сразу не увидеть
было ихнего мошенства?.. Затем я на Ветлугу ездил, затем и маету принимал… чтоб разведать про них, чтоб на
чистую воду плутов вывести… А к тебе в город зачем бы приезжать?.. По золоту ты человек знающий, с кем же, как не с тобой, размотать ихнюю плутню… Думаешь, верил им?.. Держи карман!.. Нет, друг, еще тот человек на свет не рожден, что проведет Патапа Чапурина.
Не раз останавливалась она на коротком пути до часовни и радостно сиявшими очами оглядывала окрестность… Сладко
было Манефе глядеть на пробудившуюся от зимнего сна природу, набожно возводила она взоры в глубокое синее небо… Свой праздник праздновала она, свое избавленье от стоявшей у изголовья смерти… Истово творя крестное знаменье, тихо шептала она, глядя на вешнее небо: «Иже ада пленив и человека воскресив воскресением своим, Христе, сподоби мя
чистым сердцем тебе пети и славити».
Келья
была просторная,
чистая — нигде ни порошинки.
— Вот вам билетец, — сказал маклер, подавая Алексею карточку. — С этим билетцем поезжайте вы к портному, у него готового платья завсегда припасено вдоволь. Да выбирайте не сами, во всем на него положитесь… Главное, чтобы пестрого на вас ничего не
было, все чтобы черное, а рубашка белая полотняная, и каждый день
чистую вздевайте… Постойте-ка, я портному-то записку напишу.
— Для тебя же прошу, для твоей же пользы, — продолжала Манефа. — Исполнишь мое желание, до́веку проживешь в довольстве и почете, не послушаешь — горька
будет участь твоя. Ты уж не махонькая, разум
есть в голове: обсуди, обдумай все хорошенько… Ну скажи по
чистой совести, отчего не хочешь ты меня послушаться, отчего не хочешь принять иночество?
— Ведь я же сказала тебе… Стану разве скрываться? Перед тобой раскрыта душа моя, —
чистым, ясным взором глядя в очи Аграфены Петровны, молвила Дуня. —
Были на минуту пустые мысли, да их теперь нет, и не стоит про них поминать…
Из кельи Манефы Василий Борисыч вышел на крылечко подышать
чистым воздухом. Благоуханною свежестью пахнуло ему в лицо, жадно впивал он прохладу. Это не удушливый воздух Манефиной кельи, пропитанный благочестивым запахом росного ладана, деревянного масла и восковых свеч. В светелке, где жил московский посол, воздух почти
был такой же.
Она оставляла жизнь без сожаления, не боялась смерти и приняла ее как благо. Часто это говорят, но как редко действительно бывает! Наталья Савишна могла не бояться смерти, потому что она умирала с непоколебимою верою и исполнив закон Евангелия. Вся жизнь ее
была чистая, бескорыстная любовь и самоотвержение.
Через две минуты Настасья воротилась с супом и объявила, что сейчас и чай будет. К супу явились две ложки, две тарелки и весь прибор: солонка, перечница, горчица для говядины и прочее, чего прежде, в таком порядке, уже давно не бывало. Скатерть
была чистая.
Неточные совпадения
Городничий. Мотает или не мотает, а я вас, господа, предуведомил. Смотрите, по своей части я кое-какие распоряженья сделал, советую и вам. Особенно вам, Артемий Филиппович! Без сомнения, проезжающий чиновник захочет прежде всего осмотреть подведомственные вам богоугодные заведения — и потому вы сделайте так, чтобы все
было прилично: колпаки
были бы
чистые, и больные не походили бы на кузнецов, как обыкновенно они ходят по-домашнему.
Пир кончился, расходится // Народ. Уснув, осталися // Под ивой наши странники, // И тут же спал Ионушка // Да несколько упившихся // Не в меру мужиков. // Качаясь, Савва с Гришею // Вели домой родителя // И
пели; в
чистом воздухе // Над Волгой, как набатные, // Согласные и сильные // Гремели голоса:
И ангел милосердия // Недаром песнь призывную //
Поет — ей внемлют
чистые, — // Немало Русь уж выслала // Сынов своих, отмеченных // Печатью дара Божьего, // На честные пути, // Немало их оплакала // (Увы! Звездой падучею // Проносятся они!). // Как ни темна вахлачина, // Как ни забита барщиной // И рабством — и она, // Благословясь, поставила // В Григорье Добросклонове // Такого посланца…
Нет хлеба — у кого-нибудь // Попросит, а за соль // Дать надо деньги
чистые, // А их по всей вахлачине, // Сгоняемой на барщину, // По году гроша не
было!
Цыфиркин.
Был гарнизонный, ваше благородие! А ныне пошел в
чистую.