— Мне что же-с? — смешался было Алексей. — Отчего ж не сказать, что знаю. Кажись, худого в том ничего не предвидится. Не знаю только, что будет угодно спрашивать ихней милости. Хоть я и грамотен, да не начетчик какой, от Божественного
Писания говорить не могу.
Неточные совпадения
— Не умудрил меня Господь наукой, касатик ты мой… Куда мне, темному человеку!
Говорил ведь я тебе, что и грамоте-то здесь, в лесу, научился. Кой-как бреду.
Писание читать могу, а насчет грамматического да философского учения тут уж, разлюбезный ты мой, я ни при чем… Да признаться, и не разумею, что такое за грамматическое учение, что за философия такая. Читал про них и в книге «Вере» и в «Максиме Греке», а что такое оно обозначает, прости, Христа ради, не знаю.
Не раз я ему
говаривала и от
Писания вычитывала: «Послушай меня, скудоумную, не хуже тебя люди речи мои слушают: не возносися гордостью.
— Все на святых отцов взваливают!.. Чего им, сердечным, и на ум не вспадало, все валят на них, — еще громче заговорил Патап Максимыч. — Нет, коли делом
говорить, покажи ты мне, в каком именно
писании про это сказано?.. Не то чтó без пути-то попусту язык о зубы точить?
— Так-то оно так, Василий Борисыч, — молвила Манефа. — Но ведь сам ты не хуже моего знаешь, что насчет этого в
Писании сказано: «Честен сосуд сребрян, честней того сосуд позлащенный». А премудрый приточник [Писатель притчей, царь Соломон.] что
говорит? «Мужа тихо любит Господь, суету же дел его скончает…» Подумай-ка об этом…
Да ты не хмурься, Василий Борисыч, — дело
говорю, по
Писанию сказываю.
Неточные совпадения
«Женатый заботится о мирском, как угодить жене, неженатый заботится о Господнем, как угодить Господу»,
говорит апостол Павел, и Алексей Александрович, во всех делах руководившийся теперь
Писанием, часто вспоминал этот текст. Ему казалось, что, с тех пор как он остался без жены, он этими самыми проектами более служил Господу, чем прежде.
Мой отец считал религию в числе необходимых вещей благовоспитанного человека; он
говорил, что надобно верить в Священное
писание без рассуждений, потому что умом тут ничего не возьмешь, и все мудрования затемняют только предмет; что надобно исполнять обряды той религии, в которой родился, не вдаваясь, впрочем, в излишнюю набожность, которая идет старым женщинам, а мужчинам неприлична.
— Ради бога, добродетельная Солоха, —
говорил он, дрожа всем телом. — Ваша доброта, как
говорит писание Луки глава трина… трин… Стучатся, ей-богу, стучатся! Ох, спрячьте меня куда-нибудь!
— Га! — сказал он решительно. — Я давно
говорю, что пора бросить эти бабьи сказки. Философия и наука что-нибудь значат… А священное
писание? Его писали люди, не имевшие понятия о науке. Вот, например, Иисус Навин… «Стой, солнце, и не движись, луна»…
— Ха! В бога… — отозвался на это капитан. — Про бога я еще ничего не
говорю… Я только
говорю, что в
писании есть много такого… Да вот, не верите — спросите у него (капитан указал на отца, с легкой усмешкой слушавшего спор): правду я
говорю про этого антипода?