Надвинулись сумерки, наступает Иванова ночь… Рыбаки сказывают, что в ту
ночь вода подергивается серебристым блеском, а бывалые люди говорят, что в лесах тогда деревья с места на место переходят и шумом ветвей меж собою беседы ведут… Сорви в ту ночь огненный цвет папоротника, поймешь язык всякого дерева и всякой травы, понятны станут тебе разговоры зверей и речи домашних животных… Тот «цвет-огонь» — дар Ярилы… То — «царь-огонь»!..
Неточные совпадения
Коли так поступишь — недобрая сила тебя на коснется, и богатство твое, как вешняя
вода на поемах, каждый день, кажду
ночь зачнет у тебя прибывать.
Никитишна сама и мерку для гроба сняла, сама и постель Настину в курятник вынесла, чтоб там ее по три
ночи петухи опели… Управившись с этим, она снаружи того окна, в которое вылетела душа покойницы, привесила чистое полотенце, а стакан с
водой с места не тронула. Ведь души покойников шесть недель витают на земле и до самых похорон прилетают на место, где разлучились с телом. И всякий раз душа тут умывается, утирается.
Всю троицкую
ночь с березками в руках молодые парни и девушки резво и весело, с громким смехом, с радостными кликами бегают по полям, гоняя русалок, а на солнечном всходе все вместе купаются в
водах, уже безопасных от ухищрений лукавых водяниц…
Мышиным огнем называется также древесная гнилушка, издающая по
ночам фосфорический свет.], тускнеет заря на небе, ярко разгораются купальские костры, обливая красноватым светом темные перелески и отражаясь в сонных
водах алыми столбами…
Гуще и гуще надвигается черный покров
ночи на небо, ярче и ярче сверкают на холмах зажженные свечи, тусклей отражает в себе недвижное, будто из стекла вылитое, озеро темно-синий небосклон, розовые полосы зари и поникшие ветвями в
воду береговые вербы…
Ему мерещились высоко поднявшаяся за
ночь вода Малой Невы, Петровский остров, мокрые дорожки, мокрая трава, мокрые деревья и кусты и, наконец, тот самый куст…
Неточные совпадения
Как часто летнею порою, // Когда прозрачно и светло // Ночное небо над Невою // И
вод веселое стекло // Не отражает лик Дианы, // Воспомня прежних лет романы, // Воспомня прежнюю любовь, // Чувствительны, беспечны вновь, // Дыханьем
ночи благосклонной // Безмолвно упивались мы! // Как в лес зеленый из тюрьмы // Перенесен колодник сонный, // Так уносились мы мечтой // К началу жизни молодой.
Всю
ночь потом черпаками и шапками выбирали они
воду, латая пробитые места; из козацких штанов нарезали парусов, понеслись и убежали от быстрейшего турецкого корабля.
Была полная
ночь; за бортом в сне черной
воды дремали звезды и огни мачтовых фонарей.
Лонгрен провел
ночь в море; он не спал, не ловил, а шел под парусом без определенного направления, слушая плеск
воды, смотря в тьму, обветриваясь и думая.
Это было уже давно решено: «Бросить все в канаву, и концы в
воду, и дело с концом». Так порешил он еще
ночью, в бреду, в те мгновения, когда, он помнил это, несколько раз порывался встать и идти: «Поскорей, поскорей, и все выбросить». Но выбросить оказалось очень трудно.