Неточные совпадения
Чинно, стройно, благолепно справили службу. Положив семипоклонный начал и поклонясь до
земли перед могилой, Манефа
надела соборную мантию, выпрямилась во весь рост и, при общем молчаньи, величаво проговорила...
И везде, где ни бывал, видел одно: чем лучше
земля, чем больше ее благодатью Господь
наделил, тем хуже народу живется.
Ох ты, гой еси, Сыра
Земля!
Мати нам еси родная,
Всех еси ты породила,
Воспоила, воскормила
И угодьем
наделила…
Для людей — своих детей —
Зелий еси породила
И злак всякий напоила,
Польгой беса отгоняти
И в болезнях помогати, —
Повели с себя урвати
Зелий, снадобьев, угодьев
Ради польги на живот.
Петру Елисеичу не хотелось вступать в разговоры с Мосеем, но так как он, видимо, являлся здесь представителем Самосадки, то пришлось подробно объяснять все, что Петр Елисеич знал об уставных грамотах и
наделе землей бывших помещичьих крестьян. Старички теперь столпились вокруг всего стола и жадно ловили каждое слово, поглядывая на Мосея, — так ли, мол, Петр Елисеич говорит.
[Тягловый мужик — крепостной крестьянин, получавший от своего помещика
надел земли, за что он должен был обрабатывать поля помещика и платить ему подати.]
«Уплата подушных окладов, имевших назначением содержание столь многочисленной армии, со дня издания Манифеста, отменяется. Всем солдатам, возвращающимся из службы, также всем дворовым людям, фабричным и мещанам повелеваем дать без всякого возмездия
надел земли из казенных дач обширной Империи Нашей».
Имение Сурмина было близко от местности, из которой витебские заговорщики должны были выступить на помощь могилевцам, а Сурмин во время пребывания своего среди белорусского населения, доставшегося ему по наследству, успел разными льготами по оброкам,
наделу земли и разными гуманными мерами склонить это население в пользу всех, кто носил имя русское.
Неточные совпадения
Он спал на голой
земле и только в сильные морозы позволял себе укрыться на пожарном сеновале; вместо подушки клал под головы́ камень; вставал с зарею,
надевал вицмундир и тотчас же бил в барабан; курил махорку до такой степени вонючую, что даже полицейские солдаты и те краснели, когда до обоняния их доходил запах ее; ел лошадиное мясо и свободно пережевывал воловьи жилы.
Здесь с ним обедывал зимою // Покойный Ленский, наш сосед. // Сюда пожалуйте, за мною. // Вот это барский кабинет; // Здесь почивал он, кофей кушал, // Приказчика доклады слушал // И книжку поутру читал… // И старый барин здесь живал; // Со мной, бывало, в воскресенье, // Здесь под окном,
надев очки, // Играть изволил в дурачки. // Дай Бог душе его спасенье, // А косточкам его покой // В могиле, в мать-земле сырой!»
Во время службы я прилично плакал, крестился и кланялся в
землю, но не молился в душе и был довольно хладнокровен; заботился о том, что новый полуфрачек, который на меня
надели, очень жал мне под мышками, думал о том, как бы не запачкать слишком панталон на коленях, и украдкою делал наблюдения над всеми присутствовавшими.
— Слушайте ж теперь войскового приказа, дети! — сказал кошевой, выступил вперед и
надел шапку, а все запорожцы, сколько их ни было, сняли свои шапки и остались с непокрытыми головами, утупив очи в
землю, как бывало всегда между козаками, когда собирался что говорить старший.
— Фабричные, мастеровые, кто
наделы сохранил, теперь продают их, — ломают деревню, как гнилое дерево! Продают
землю как-то зря. Сосед мой, ткач, продал полторы десятины за четыреста восемьдесят целковых, сына обездолил, парень на крахмальный завод нанялся. А печник из села, против нас, за одну десятину взял четыреста…