Неточные совпадения
При великом оскудении священного
чина, когда все мы душевным гладом были томимы,
московские и иных городов христиане великими трудами и премногим иждивением возрастили мало что не на двести лет увядший цвет благоучрежденной иерархии…
— Матушка! Да какие ж от наших
московских бывали к вам повеления?.. Какое властительство?.. Помилуйте! — оправдывался Василий Борисыч. — Вам только предлагают церковного ради мира и христианского общения принять архиепископа, а власти никакой над вами иметь не желают. То дело духовных
чинов. Примете архиепископа — его дело будет…
Неточные совпадения
Степан Аркадьич в школе учился хорошо, благодаря своим хорошим способностям, но был ленив и шалун и потому вышел из последних; но, несмотря на свою всегда разгульную жизнь, небольшие
чины и нестарые годы, он занимал почетное и с хорошим жалованьем место начальника в одном из
московских присутствий.
Вот то-то-с, моего вы глупого сужденья // Не жалуете никогда: // Ан вот беда. // На что вам лучшего пророка? // Твердила я: в любви не будет в этой прока // Ни во́ веки веков. // Как все
московские, ваш батюшка таков: // Желал бы зятя он с звездами, да с
чинами, // А при звездах не все богаты, между нами; // Ну разумеется, к тому б // И деньги, чтоб пожить, чтоб мог давать он ба́лы; // Вот, например, полковник Скалозуб: // И золотой мешок, и метит в генералы.
Расставшись с Мишанкой и послав Мисанке заочно благословение, Золотухина оставила княжеский дом и вновь появилась в Словущенском. Но уже не ездила кормиться по соседям, а солидно прожила лет шесть своим домком и при своем капитале. Умирая, она была утешена, что оба сына ее пристроены. Мишанка имел кафедру в
Московском университете, а Мисанка, в
чине губернского секретаря, пользовался благоволением начальства и репутацией примерного столоначальника.
Это был известный винодел Лев Голицын, когда-то блестяще окончивший
Московский университет, любимец профессора Никиты Крылова, известный краснобай, горячий спорщик, всегда громко хваставшийся тем, что он «не посрамлен никакими
чинами и орденами».
К десяти часам утра я был уже под сретенской каланчой, в кабинете пристава Ларепланда. Я с ним был хорошо знаком и не раз получал от него сведения для газет. У него была одна слабость. Бывший кантонист, десятки лет прослужил в
московской полиции, дошел из городовых до участкового, получил
чин коллежского асессора и был счастлив, когда его называли капитаном, хотя носил погоны гражданского ведомства.