Неточные совпадения
Один из самых крупных тысячников жил за Волгой в деревне Осиповке. Звали его Патапом Максимычем, прозывали Чапуриным. И отец так
звался и дедушка. За Волгой и
у крестьян родовые прозванья ведутся, и даже свои родословные есть, хотя ни в шестых, ни в других книгах они и не писаны. Край старорусский, кондовый, коренной, там родословные прозвища встарь бывали и теперь в обиходе.
Прожили мы
у некрасовцев без мала полгода в ихнем монастыре, а
зовется он Славой, и жили мы там в изобилье и довольстве.
— Видишь ли,
у нас в лесах, за Волгой, река есть, Ветлугой
зовется… Слыхал?
— Говорю тебе про серный колчедан, про тот, что
у вас «мышиным золотом»
зовется.
Прошлым летом
у Глафириных нову «стаю» рубили, так ронжински ребята да елфимовские смеются с галками-то [В заволжских лесах местных плотников нет, они приходят из окрестностей Галича, отчего и
зовутся «галками».]: «Строй, говорят, строй хорошенько — келейниц-то скоро разгонят, хоромы те нам достанутся…» Вот что
у них на уме!..
— Прекрати, — строго сказала Манефа. —
У Василья Борисыча не столь грехов, чтоб ему целый веник надо было оплакать [
У старообрядцев, а также и в среде приволжского простонародья, держится поверье, что во время троицкой вечерни надо столько плакать о грехах своих, чтобы на каждый листочек, на каждый лепесток цветов, что держат в руках, капнуло хоть по одной слезинке. Эти слезы в скитах
зовутся «росой благодати». Об этой-то «росе благодати» говорили там и в троицкой псальме поется.].
Родитель отца Родиона
звался Свиньиным и с законной гордостью говаривал, что он старинного дворянского рода, что предки его литовские выходцы,
у царей и великих князей на разных службах бывали.
Неточные совпадения
Итак, она
звалась Татьяной. // Ни красотой сестры своей, // Ни свежестью ее румяной // Не привлекла б она очей. // Дика, печальна, молчалива, // Как лань лесная, боязлива, // Она в семье своей родной // Казалась девочкой чужой. // Она ласкаться не умела // К отцу, ни к матери своей; // Дитя сама, в толпе детей // Играть и прыгать не хотела // И часто целый день одна // Сидела молча
у окна.
Ее сестра
звалась Татьяна… // Впервые именем таким // Страницы нежные романа // Мы своевольно освятим. // И что ж? оно приятно, звучно; // Но с ним, я знаю, неразлучно // Воспоминанье старины // Иль девичьей! Мы все должны // Признаться: вкусу очень мало //
У нас и в наших именах // (Не говорим уж о стихах); // Нам просвещенье не пристало, // И нам досталось от него // Жеманство, — больше ничего.
Ей, женщине и матери, которой тело сына всегда и все-таки дороже того, что
зовется душой, — ей было страшно видеть, как эти потухшие глаза ползали по его лицу, ощупывали его грудь, плечи, руки, терлись о горячую кожу, точно искали возможности вспыхнуть, разгореться и согреть кровь в отвердевших жилах, в изношенных мускулах полумертвых людей, теперь несколько оживленных уколами жадности и зависти к молодой жизни, которую они должны были осудить и отнять
у самих себя.
Дочь моя Варвара, точно, ушла от меня в скиты своею охотой и с моего благословения, и жила там в обители
у игуменьи Магдалины, которая ныне мещанкой в городе С *** приписана и
зовется Маврой Кузьмовной.
— А я тут их всех гуртом окрутил, — говорит Мартемьян, — чего нам ждать? указу нам нету, а слуги Христовы надобны. Вот другой еще
у нас старец есть, Николой
зовется: этот больше веселый да забавный. Наши девки все больно об нем стужаются."
У меня, говорит, робят было без счету: я им и отец, и кум, и поп; ты, говорит, только напусти меня, дяденька, а я уж християнское стадо приумножу". Такой веселой.