Неточные совпадения
И пошел наш Никифор на сухом берегу рыбу ловить:
день в кабаке: а ночь по клетям, — что плохо
лежит, то добыча ему.
«Так вот она какова, артель-то у них, — рассуждал Патап Максимыч,
лежа в санях рядом с паломником. — Меж себя
дело честно ведут, а попадись посторонний, обдерут как липку… Ай да лесники!.. А бестолочи-то что, галденья-то!.. С час места попусту проваландали, а кончили тем же, чем я зачал… Правда, что артели думой не владати… На работе артель золото, на сходке хуже казацкой сумятицы!..»
— Сказал же про клады, где зарыты, и в каком месте золотая пушка
лежит. Вот бы вырыть-то, Яким Прохорыч, пожалуй бы, лучше приисков дело-то выгорело.
В свертке
лежало пятнадцать тысяч рублей. Шесть тысяч были завернуты в особую бумажку, с надписью: «Лета 7343, иулия в 21
день преставися инокиня Агния… Лета 7345, януария 15
дня преставися девица Марина».
— Матушка-то и в Осиповке совсем больнешенька была, — молвила Фленушка, прибирая чайную посуду. — Последние
дни больше
лежала, из боковушки не выходила.
— На полатях
лежал, в подклете у них… Спал, а проснулся и слышит, что Патап Максимыч в боковуше с гостями про анафемское
дело разговаривает.
Раз по пяти на каждый час призывала Аксинья Захаровна Пантелея и переспрашивала его про матушкину болезнь. Но Пантелей и сам не знал хорошенько, чем захворала Манефа, слышал только от матерей, что
лежит без памяти, голова как огонь, а сама то и
дело вздрагивает.
Воротился Пантелей, сказал, что в обители молебствуют преподобной Фотинии Самаряныне и что матушка Манефа стала больно плоха —
лежит в огневице,
день ото
дня ей хуже, и матери не чают ей в живых остаться. С негодованием узнала Аксинья Захаровна, что Марья Гавриловна послала за лекарем.
На другой
день скитский работник приехал из Осиповки. Те же вести:
лежит как пласт, навряд ли встанет.
— А кто ее знает,
дело хозяйское, — почесав в затылке, молвил красильщик. — Без памяти, слышь,
лежала, без языка.
И то
дело шестой год
лежит в губернии, и от него беспокойства нам не было, а теперь, слышим, оно подымается…
Попа нет, на листу
лежать не станут [За великой вечерней в Троицын
день три молитвы, читаемые священником, старообрядцы слушают не стоя на коленях, как это делается в православных церквах, а
лежа ниц, причем подкладывают под лицо цветы или березовые ветки.
— А вы на то не надейтесь, работайте без лени да без волокиты, — молвила Манефа. — Не долго спите, не долго
лежите, вставайте поране, ложитесь попозже,
дело и станет спориться… На ваши работы долгого времени не требуется, недели в полторы можете все исправить, коли лениться не станете… Переходи ты, Устинья, в келью ко мне, у Фленушки в горницах будете вместе работать, а спать тебе в светелке над стряпущей… Чать, не забоишься одна?.. Не то Минодоре велю ложиться с тобой.
День к вечеру склонялся, измучилась Фленушка писавши, а Манефа, не чувствуя устали, бодро ходила взад и вперед по келье, сказывая, что писать. Твердая, неутомимая сила воли виднелась и в сверкающих глазах ее, и в разгоревшихся ланитах, и в крепко сжатых губах. Глядя на нее, трудно было поверить, что эта старица не дольше шести недель назад
лежала в тяжкой смертной болезни и одной ногой в гробу стояла.
— Мир во зле
лежит, и всяк человек есть ложь, — она молвила. — Что делать, Дунюшка? Не нами началось, милая, не нами и кончится. Надо терпеть. Такова уж людская судьба!
Дело говорил тебе Марко Данилыч, что ты молоденька еще, не уходилась. Молодой-то умок, Дунюшка, что молодая брага — бродит. Погоди, поживешь на свете, притерпишься.
Ливмя лил дождь, шумно клонились вершины высокоствольных деревьев, оглушительный треск и раскаты громо́вых ударов не умолкали на небе, золотые, зубчатые молнии то и
дело вспыхивали в низко нависших над землею тучах, а он недвижимо
лежал на месте, с которого только что Дуня сошла, не слыша ни рева бури, ни грома, ни шума деревьев, не чувствуя ливня, не видя ярко блещущих молний…
Пусть Ефим, даже и в сущности дела, был правее меня, а я глупее всего глупого и лишь ломался, но все же в самой глубине
дела лежала такая точка, стоя на которой, был прав и я, что-то такое было и у меня справедливого и, главное, чего они никогда не могли понять.
Но вот наконец я сдал экзамен в третий класс, получил в награду Евангелие, Басни Крылова в переплете и еще книжку без переплета, с непонятным титулом — «Фата-Моргана», дали мне также похвальный лист. Когда я принес эти подарки домой, дед очень обрадовался, растрогался и заявил, что всё это нужно беречь и что он запрет книги в укладку себе. Бабушка уже несколько
дней лежала больная, у нее не было денег, дед охал и взвизгивал:
[Что эта обмазка или штукатурка есть не что иное, как помет лысены — убедиться нетрудно, сличив обмазку с свежим пометом, которого всегда бывает довольно на верху гнезда] на
дне лежала настилка из черных перьев и темного пуха, выщипанного матерью из своей хлупи, и, наконец, девять яиц (немножко поменьше куриных) прекрасного темно-сизого, слегка зеленоватого цвета с глянцем, испещренных белыми крапинками.
Неточные совпадения
Столько
лежит всяких
дел, относительно одной чистоты, починки, поправки… словом, наиумнейший человек пришел бы в затруднение, но, благодарение богу, все идет благополучно.
У вас товар некупленный, // Из вас на солнце топится // Смола, как из сосны!» // Опять упали бедные // На
дно бездонной пропасти, // Притихли, приубожились, // Легли на животы; //
Лежали, думу думали // И вдруг запели.
Алексей Александрович думал и говорил, что ни в какой год у него не было столько служебного
дела, как в нынешний; но он не сознавал того, что он сам выдумывал себе в нынешнем году
дела, что это было одно из средств не открывать того ящика, где
лежали чувства к жене и семье и мысли о них и которые делались тем страшнее, чем дольше они там
лежали.
— Да, это всё может быть верно и остроумно…
Лежать, Крак! — крикнул Степан Аркадьич на чесавшуюся и ворочавшую всё сено собаку, очевидно уверенный в справедливости своей темы и потому спокойно и неторопливо. — Но ты не определил черты между честным и бесчестным трудом. То, что я получаю жалованья больше, чем мой столоначальник, хотя он лучше меня знает
дело, — это бесчестно?
Доктор и доктора говорили, что это была родильная горячка, в которой из ста было 99 шансов, что кончится смертью. Весь
день был жар, бред и беспамятство. К полночи больная
лежала без чувств и почти без пульса.