Неточные совпадения
Уткой переваливаясь с боку на бок, толстая Матрена втащила
в горницу и поставила на стол самовар; ради торжественного случая был он вычищен кислотой и как
жар горел.
В часовне иконы и лампады как
жар горят, все выметено, прибрано, вычищено, скамьи коврами накрыты, на длинном столе, крытом камчатною скатертью, стоят фарфоровые блюда с красными яйцами, с белоснежною пасхой и пышными куличами; весь пол моленной густо усыпан можжевельником…
До солнечного восхода она веселится. Ясно
горят звезды
в глубоком темно-синем небе, бледным светом тихо мерцает «Моисеева дорога» [Млечный Путь.], по краям небосклона то и дело играют зарницы, кричат во ржи горластые перепела, трещит дерчаг у речки, и
в последний раз уныло кукует рябая кукушка. Пришла лета макушка, вещунье больше не куковать… Сошла весна сó неба, красно лето на небо вступает, хочет
жарами землю облить.
— А ты про одни дрожди не поминай трожды. Про то говорено и вечор и сегодня. Сказано: плюнь, и вся недолга, — говорил Патап Максимыч. — Я к тебе проститься зашел,
жар посвалил, ехать пора… Смотри ж у меня, ворочай скорей, пора на
Горах дела зачинать… Да еще одно дельце есть у меня на уме… Ну, да это еще как Господь даст… Когда
в путь?
«Матушка, не плачь, голубушка, — говорит, бывало, — много еще жить мне, много веселиться с вами, а жизнь-то, жизнь-то веселая, радостная!» — «Ах, милый, ну какое тебе веселье, когда ночь
горишь в жару да кашляешь, так что грудь тебе чуть не разорвет».
Вельчанинов поутру застал больную еще в памяти, хотя вся она
горела в жару; он уверял потом, что она ему улыбнулась и даже протянула ему свою горячую ручку.
Неточные совпадения
Прекрасны вы, брега Тавриды, // Когда вас видишь с корабля // При свете утренней Киприды, // Как вас впервой увидел я; // Вы мне предстали
в блеске брачном: // На небе синем и прозрачном // Сияли груды ваших
гор, // Долин, деревьев, сёл узор // Разостлан был передо мною. // А там, меж хижинок татар… // Какой во мне проснулся
жар! // Какой волшебною тоскою // Стеснялась пламенная грудь! // Но, муза! прошлое забудь.
Но вот уж близко. Перед ними // Уж белокаменной Москвы, // Как
жар, крестами золотыми //
Горят старинные главы. // Ах, братцы! как я был доволен, // Когда церквей и колоколен, // Садов, чертогов полукруг // Открылся предо мною вдруг! // Как часто
в горестной разлуке, //
В моей блуждающей судьбе, // Москва, я думал о тебе! // Москва… как много
в этом звуке // Для сердца русского слилось! // Как много
в нем отозвалось!
Они поют, и, с небреженьем // Внимая звонкий голос их, // Ждала Татьяна с нетерпеньем, // Чтоб трепет сердца
в ней затих, // Чтобы прошло ланит пыланье. // Но
в персях то же трепетанье, // И не проходит
жар ланит, // Но ярче, ярче лишь
горит… // Так бедный мотылек и блещет, // И бьется радужным крылом, // Плененный школьным шалуном; // Так зайчик
в озими трепещет, // Увидя вдруг издалека //
В кусты припадшего стрелка.
Мгновенно сердце молодое //
Горит и гаснет.
В нем любовь // Проходит и приходит вновь, //
В нем чувство каждый день иное: // Не столь послушно, не слегка, // Не столь мгновенными страстями // Пылает сердце старика, // Окаменелое годами. // Упорно, медленно оно //
В огне страстей раскалено; // Но поздний
жар уж не остынет // И с жизнью лишь его покинет.
Площадь вся так и
горела жаром — нужды нет, что был уже
в исходе пятый час.