Неточные совпадения
— Тебе смешки да издевки, а знала бы, что на душе у меня!.. Как бы ведала, отчего
боюсь я Патапа Максимыча, отчего денно и нощно страшусь
гнева его, не сказала б обиды такой… Погибели
боюсь… — зачал было Алексей.
Зачинал было Алексей заводить речь, отчего
боится он Патапа Максимыча, отчего так много сокрушается о
гневе его… Настя слушать не захотела. Так бывало не раз и не два. Алексей больше и говорить о том не зачинал.
— Ох, искушение! — со вздохом проговорил Василий Борисыч. —
Боюсь, матушка,
гнева бы на себя не навести… И то на Вознесенье от Петра Спиридоныча письмо получил — выговаривает и много журит, что долго замешкался… В Москве, отписывает, много дела есть… Сами посудите — могу ли я?
— Завтра же напишу Петру Спиридонычу, — перебила Манефа. — И к Гусевым напишу, и к матушке Пульхерии. Ихнего
гнева бояться тебе нечего — весь на себя сниму.
Добро тому, кто добудет чудные зелья: с перелетом всю жизнь будет счастлив, с зашитым в ладанку корешком ревеньки не утонет, с архилином не
бойся ни злого человека, ни злого духа, сок тирличá отвратит
гнев сильных людей и возведет обладателя своего на верх богатства, почестей и славы; перед спрыг-травой замки и запоры падают, а чудный цвет папоротника принесет счастье, довольство и здоровье, сокрытые клады откроет, власть над духами даст.
Не опасался он
гнева Патапа Максимыча, не
боялся, что оскорбит Манефу и в ужас приведет всю обитель Бояркиных.
— Теодор! — продолжала она, изредка вскидывая глазами и осторожно ломая свои удивительно красивые пальцы с розовыми лощеными ногтями, — Теодор, я перед вами виновата, глубоко виновата, — скажу более, я преступница; но вы выслушайте меня; раскаяние меня мучит, я стала самой себе в тягость, я не могла более переносить мое положение; сколько раз я думала обратиться к вам, но я
боялась вашего гнева; я решилась разорвать всякую связь с прошедшим… puis, j’ai été si malade, я была так больна, — прибавила она и провела рукой по лбу и по щеке, — я воспользовалась распространившимся слухом о моей смерти, я покинула все; не останавливаясь, день и ночь спешила я сюда; я долго колебалась предстать пред вас, моего судью — paraî tre devant vous, mon juge; но я решилась наконец, вспомнив вашу всегдашнюю доброту, ехать к вам; я узнала ваш адрес в Москве.
Он видел в ней некоторое новое, незнакомое ему доселе счастие и боялся погубить это счастие: он боялся ее сопротивления,
боялся своего гнева, который, восстав, не пощадит и ее.
Неточные совпадения
Он не спал всю ночь, и его
гнев, увеличиваясь в какой-то огромной прогрессии, дошел к утру до крайних пределов. Он поспешно оделся и, как бы неся полную чашу
гнева и
боясь расплескать ее,
боясь вместе с
гневом утратить энергию, нужную ему для объяснения с женою, вошел к ней, как только узнал, что она встала.
Вареньке хотелось улыбнуться, глядя на детский
гнев своего друга, но она
боялась оскорбить ее.
…Р. страдала, я с жалкой слабостью ждал от времени случайных разрешений и длил полуложь. Тысячу раз хотел я идти к Р., броситься к ее ногам, рассказать все, вынести ее
гнев, ее презрение… но я
боялся не негодования — я бы ему был рад, —
боялся слез. Много дурного надобно испытать, чтоб уметь вынести женские слезы, чтоб уметь сомневаться, пока они, еще теплые, текут по воспаленной щеке. К тому же ее слезы были бы искренние.
Грановский напоминает мне ряд задумчиво покойных проповедников-революционеров времен Реформации — не тех бурных, грозных, которые в «
гневе своем чувствуют вполне свою жизнь», как Лютер, а тех ясных, кротких, которые так же просто надевали венок славы на свою голову, как и терновый венок. Они невозмущаемо тихи, идут твердым шагом, но не топают; людей этих
боятся судьи, им с ними неловко; их примирительная улыбка оставляет по себе угрызение совести у палачей.
Но чуть только он увидит, что его сознательно не
боятся, что с ним идут на спор решительный, что вопрос ставится прямо — «погибну, но не уступлю», — он немедленно отступает, смягчается, умолкает и переносит свой
гнев на другие предметы или на других людей, которые виноваты только тем, что они послабее.