Неточные совпадения
— В том-то и дело, что ничего не знает… ха-ха!.. Хочу умереть за братьев и хоть этим искупить свои прегрешения. Да… Серьезно тебе говорю… У меня это клином засело в башку. Ты только представь себе картину: порабощенная страна, с одной стороны, а с другой — наш исторический враг… Сколько там пролито русской крови, сколько положено голов, а
идея все-таки не достигнута. Умереть со знаменем в руках, умереть за святое дело — да разве может быть
счастье выше?
Ночью приходит ко мне, — в одном доме живем, — жалуется: вот, Шлейермахер утверждает, что
идея счастья была акушеркой, при ее помощи разум родил понятие о высшем благе.
Но ложна та идея, что человек есть существо, стремящееся к счастью, и самая
идея счастья есть фикция и совершенно бессодержательна.
Неточные совпадения
Но он же сказал, что добродетель и блаженство разнородны по существу и что Кант ошибался, смешав
идею высшего блага с элементами
счастья.
Нет, она так сознательно покоряется ему. Правда, глаза ее горят, когда он развивает какую-нибудь
идею или обнажает душу перед ней; она обливает его лучами взгляда, но всегда видно, за что; иногда сама же она говорит и причину. А в любви заслуга приобретается так слепо, безотчетно, и в этой-то слепоте и безотчетности и лежит
счастье. Оскорбляется она, сейчас же видно, за что оскорблена.
«Я буду не один, — продолжал я раскидывать, ходя как угорелый все эти последние дни в Москве, — никогда теперь уже не буду один, как в столько ужасных лет до сих пор: со мной будет моя
идея, которой я никогда не изменю, даже и в том случае, если б они мне все там понравились, и дали мне
счастье, и я прожил бы с ними хоть десять лет!» Вот это-то впечатление, замечу вперед, вот именно эта-то двойственность планов и целей моих, определившаяся еще в Москве и которая не оставляла меня ни на один миг в Петербурге (ибо не знаю, был ли такой день в Петербурге, который бы я не ставил впереди моим окончательным сроком, чтобы порвать с ними и удалиться), — эта двойственность, говорю я, и была, кажется, одною из главнейших причин многих моих неосторожностей, наделанных в году, многих мерзостей, многих даже низостей и, уж разумеется, глупостей.
Дальше Привалов рассказывал о том, как колебалась его вера даже в собственную
идею и в свое дело. Если его личная жизнь не сложилась, то он мог бы найти некоторый суррогат
счастья в выполнении своей
идеи. Но для него и этот выход делался сомнительным.
— И можешь ли ты допустить
идею, что люди, для которых ты строишь, согласились бы сами принять свое
счастие на неоправданной крови маленького замученного, а приняв, остаться навеки счастливыми?