Неточные совпадения
Случалось ему уходить за город, выходить на большую дорогу, даже раз он вышел
в какую-то рощу; но чем уединеннее было место, тем сильнее он сознавал как будто чье-то близкое и тревожное присутствие, не то чтобы страшное, а как-то уж очень досаждающее, так что поскорее
возвращался в город, смешивался с толпой, входил
в трактиры,
в распивочные, шел на Толкучий, на Сенную.
На другой день мы были
в Законорье, у вдовы Чуркина Арины Ефимовны, которая жила с дочкой-подростком
в своем доме близ
трактира.
В трактире уже все знали о том, что Костя осрамился, и все радовались. Вскоре его убили крестьяне
в Болоте, близ деревни Беливы. Уж очень он грабил своих, главным образом сборщиков на погорелое, когда они
возвращаются из поездок с узлами и деньгами.
Он не прекращал своих попыток поймать меня двугривенными, и я понимал, что если
в то время, как метешь пол, монета закатится
в щель — он будет убежден, что я украл ее. Тогда я ему еще раз предложил оставить эту игру, но
в тот же день,
возвращаясь из
трактира с кипятком, я услыхал, как он внушает недавно нанятому приказчику соседа:
В этот же день,
возвращаясь домой после завтрака на Арбатской площади,
в пирожной лавке, мы встретили компанию возвращавшихся из отпуска наших юнкеров, попали
в трактир «Амстердам» на Немецком рынке, и к 8 часам вечера от четвертной бумажки у меня
в кармане осталась мелочь.
Мой отец брал взятки и воображал, что это дают ему из уважения к его душевным качествам; гимназисты, чтобы переходить из класса
в класс, поступали на хлеба к своим учителям, и эти брали с них большие деньги; жена воинского начальника во время набора брала с рекрутов и даже позволяла угощать себя и раз
в церкви никак не могла подняться с колен, так как была пьяна; во время набора брали и врачи, а городовой врач и ветеринар обложили налогом мясные лавки и
трактиры;
в уездном училище торговали свидетельствами, дававшими льготу по третьему разряду; благочинные брали с подчиненных причтов и церковных старост;
в городской, мещанской, во врачебной и во всех прочих управах каждому просителю кричали вослед: «Благодарить надо!» — и проситель
возвращался, чтобы дать 30–40 копеек.