Неточные совпадения
Вечером поздно Серафима получила записку мужа, что он по неотложному делу должен уехать из Заполья дня на два. Это еще было в первый раз, что Галактион не зашел проститься даже с детьми. Женское
сердце почуяло какую-то неминуемую беду, и первая мысль у Серафимы была о сестре Харитине. Там Галактион, и негде ему больше быть… Дети спали. Серафима накинула шубку и пешком отправилась к полуяновской квартире. Там еще был свет, и Серафима видела в окно, что сестра сидит у лампы с Агнией. Незачем было и заходить.
По кустикам? Противный,
чует сердце, // Какую ты в лесу овечку ловишь. // Ах, бедная овечка, прячься дальше! // Отыщет Лель и сетью льстивой речи // Запутает в такую же напасть, // В какую ввел Прекрасную Елену. // Заставил ты несчастную ревниво // Следить тебя в печальном размышленьи: // Как вредно вам вверяться, пастухам.
— Много, много пришлось мне перестрадать, что-то еще придется увидеть, — прибавила она, качая головой, — хорошего ничего не
чует сердце.
— Какая наша религия: какая-нибудь старуха почитает да ладаном покурит — вот и все. Ведь как не хотела Анфиса Егоровна переезжать в Мурмос,
чуяло сердце, что помрет, а я точно ослеп и на своем поставил.
Она ничего от нее не требовала, старалась избегать всяких рассуждений о ней, но
чуяла сердцем, что происходит в подруге, и нимало не радовалась ее видимому спокойствию.
И вам ничего не остается делать, как согласиться с этим воплем, потому что вы видите собственными глазами и
чуете сердцем, как всюду, и на земле и под землею, и на воде и под водою — всюду ползет немец.
Неточные совпадения
Если есть симпатия душ, если родственные
сердца чуют друг друга издалека, то никогда это не доказывалось так очевидно, как на симпатии Агафьи Матвеевны и Анисьи. С первого взгляда, слова и движения они поняли и оценили одна другую.
«Счастливое дитя! — думал Райский, — спит и в ученом сне своем не
чует, что подле него эта любимая им римская голова полна тьмы, а
сердце пустоты, и что одной ей бессилен он преподать „образцы древних добродетелей“!»
Он прижал ее руку к груди и чувствовал, как у него бьется
сердце,
чуя близость… чего? наивного, милого ребенка, доброй сестры или… молодой, расцветшей красоты? Он боялся, станет ли его на то, чтоб наблюдать ее, как артисту, а не отдаться, по обыкновению, легкому впечатлению?
— Видно, и вправду, касатка, — говорила она, — правду-то боров сжевал. Делают, что хотят. Матвеевна говорит: ослобонят, а я говорю: нет, говорю, касатка,
чует мое
сердце, заедят они ее, сердешную, так и вышло, — говорила она, с удовольствием слушая звук своего голоса.