Емельян уехал с женой в Заполье, а на мельнице оставался один Симон. В первую минуту старик не
узнал сына, — так он изменился за этот короткий срок.
Неточные совпадения
— Хороши твои девушки, хороши красные… Которую и брать, не
знаю, а начинают с краю. Серафима Харитоновна, видно, богоданной дочкой будет… Галактиона-то моего видела? Любимый
сын мне будет, хоша мы не ладим с ним… Ну, вот и быть за ним Серафиме. По рукам, сватья…
—
Знаю,
знаю, что любимый
сын… Сам виноват, что набаловал.
Откуда он был родом и кто такой — никто не
знал, даже единственный
сын Михей Зотыч.
Этот прилив новых людей закончился нотариусом Меридиановым, тоже своим человеком, — он был
сын запольского соборного протопопа, — и двумя следователями. Говорили уже о земстве, которое не сегодня-завтра должно было открыться. Все эти новые люди устраивались по-своему и не хотели
знать старых порядков, когда всем заправлял один исправник Полуянов да два ветхозаветных заседателя.
Галактион провел целый день у отца. Все время шел деловой разговор. Михей Зотыч не выдал себя ни одним словом, что
знает что-нибудь про
сына. Может быть, тут был свой расчет, может быть, нежелание вмешиваться в чужие семейные дела, но Галактиону отец показался немного тронутым человеком. Он помешался на своих мельницах и больше ничего
знать не хотел.
Старик настолько увлекся своею новою постройкой, что больше ничего не желал
знать. Дело дошло до того, что он отнесся как-то совсем равнодушно даже к оправданию родного
сына Лиодора.
Отец и
сын на этот раз расстались мирно. Галактион даже съездил в Прорыв, чтобы повидаться с Емельяном, который не мог приехать в Суслон, потому что его Арина Матвеевна была больна, — она в отсутствие грозного тестя перебралась на мельницу. Михей Зотыч делал вид, что ничего не
знает о ее присутствии. Этот обман тяготил всех, и Галактион от души пожалел молчавшего, по обыкновению, Емельяна.
И в ту минуту, как швейцар говорил это, Анна услыхала звук детского зеванья. По одному голосу этого зеванья она
узнала сына и как живого увидала его пред собою.
И, рассуждая так, они дошли чуть не до третьего ребенка, когда вдруг Марья Егоровна увидела, что из-за куста то высунется, то спрячется чья-то голова. Она
узнала сына и указала Татьяне Марковне.
Пётру Артамонову показалось, что он даже не сразу
узнал сына, когда вошёл в комнату высокий, стройный человек в серой, лёгкой паре, с заметными усами на исхудавшем, смугловатом лице. Яков, широкий и толстый, в блузе гимназиста, был больше похож на себя. Сыновья вежливо поздоровались, сели.
Разве же не сказано прямо: «Никто не
знает Сына, кроме Отца, и не знает Отца, кроме Сына, и кому Он хочет открыть» (Мф. 11:27), как же можно говорить о ветхозаветном откровении Отца, помимо Сына?
Неточные совпадения
Замолкла Тимофеевна. // Конечно, наши странники // Не пропустили случая // За здравье губернаторши // По чарке осушить. // И видя, что хозяюшка // Ко стогу приклонилася, // К ней подошли гуськом: // «Что ж дальше?» // — Сами
знаете: // Ославили счастливицей, // Прозвали губернаторшей // Матрену с той поры… // Что дальше? Домом правлю я, // Ращу детей… На радость ли? // Вам тоже надо
знать. // Пять
сыновей! Крестьянские // Порядки нескончаемы, — // Уж взяли одного!
Он не верит и в мою любовь к
сыну или презирает (как он всегда и подсмеивался), презирает это мое чувство, но он
знает, что я не брошу
сына, не могу бросить
сына, что без
сына не может быть для меня жизни даже с тем, кого я люблю, но что, бросив
сына и убежав от него, я поступлю как самая позорная, гадкая женщина, — это он
знает и
знает, что я не в силах буду сделать этого».
Получив письмо мужа, она
знала уже в глубине души, что всё останется по-старому, что она не в силах будет пренебречь своим положением, бросить
сына и соединиться с любовником.
— Я не
знаю, на что вы намекаете, maman, — отвечал
сын холодно. — Что ж, maman, идем.
— Хорошо доехали? — сказал
сын, садясь подле нее и невольно прислушиваясь к женскому голосу из-за двери. Он
знал, что это был голос той дамы, которая встретилась ему при входе.