Харитина
сидела в кабинете Стабровского, одетая вся в черное, точно носила по ком-то траур. Исхудавшее бледное лицо все еще носило следы недавней красоты, хотя Устенька в первый момент решительно не узнала прежней Харитины, цветущей, какой-то задорно красивой и вечно веселой. Дамы раскланялись издали. Сам Стабровский был сильно взволнован.
Неточные совпадения
Дело вышло как-то само собой. Повадился к Луковникову ездить Ечкин. Очень он не нравился старику, но, нечего делать, принимал его скрепя сердце. Сначала Ечкин бывал только наверху,
в парадной половине, а потом пробрался и
в жилые комнаты. Да ведь как пробрался: приезжает Луковников из думы обедать, а у него
в кабинете сидит Ечкин и с Устенькой разговаривает.
Отправив домой Дидю и гувернантку, Стабровский остался для окончательных переговоров с Тарасом Семенычем. Они
сидели теперь
в маленьком
кабинете. Стабровский закурил сигару и заговорил...
Только раз Галактион видел Стабровского вышибленным из своей рабочей колеи. Он
сидел у себя
в кабинете за письменным столом и, закрыв лицо руками, глухо рыдал.
Вечером Галактион поехал к Стабровскому. Старик действительно был не совсем здоров и лежал у себя
в кабинете на кушетке, закутав ноги пледом. Около него
сидела Устенька и читала вслух какую-то книгу. Стабровский, крепко пожимая Галактиону руку, проговорил всего одно слово.
Сморщив пятнистое лицо, покачиваясь, дергая головою, Лютов стал похож на человека, который,
сидя в кабинете дантиста, мучается зубной болью.
Через день Привалов опять был у Бахаревых и долго
сидел в кабинете Василья Назарыча. Этот визит кончился ничем. Старик все время проговорил о делах по опеке над заводами и ни слова не сказал о своем положении. Привалов уехал, не заглянув на половину Марьи Степановны, что немного обидело гордую старуху.
Неточные совпадения
Немного спустя после описанного выше приема письмоводитель градоначальника, вошедши утром с докладом
в его
кабинет, увидел такое зрелище: градоначальниково тело, облеченное
в вицмундир,
сидело за письменным столом, а перед ним, на кипе недоимочных реестров, лежала,
в виде щегольского пресс-папье, совершенно пустая градоначальникова голова… Письмоводитель выбежал
в таком смятении, что зубы его стучали.
Она,
в том темно-лиловом платье, которое она носила первые дни замужества и нынче опять надела и которое было особенно памятно и дорого ему,
сидела на диване, на том самом кожаном старинном диване, который стоял всегда
в кабинете у деда и отца Левина, и шила broderie anglaise. [английскую вышивку.]
Алексей Александрович забыл о графине Лидии Ивановне, но она не забыла его.
В эту самую тяжелую минуту одинокого отчаяния она приехала к нему и без доклада вошла
в его
кабинет. Она застала его
в том же положении,
в котором он
сидел, опершись головой на обе руки.
К утру опять началось волнение, живость, быстрота мысли и речи, и опять кончилось беспамятством. На третий день было то же, и доктора сказали, что есть надежда.
В этот день Алексей Александрович вышел
в кабинет, где
сидел Вронский, и, заперев дверь, сел против него.
Она прошлась по зале и с решимостью направилась к нему. Когда она вошла
в его
кабинет, он
в вице-мундире, очевидно готовый к отъезду,
сидел у маленького стола, на который облокотил руки, и уныло смотрел пред собой. Она увидала его прежде, чем он ее, и она поняла, что он думал о ней.