Неточные совпадения
Но Полуянов всех успокоил. Он знал обоих еще по своей службе в Томске, где пировал на свадьбе Май-Стабровского. Эта свадьба едва не
закончилась катастрофой. Когда молодых после венца усадили в коляску, лошади чего-то испугались и понесли. Плохо пришлось бы молодым, если бы не выручил Полуянов: он бросился к взбесившимся лошадям и остановил их на всем скаку, причем
у него пострадал только казенный мундир.
Писарь давно обленился, отстал от всякой работы и теперь казнился, поглядывая на молодого зятя, как тот поворачивал всякое дело. Заразившись его энергией, писарь начал заводить строгие порядки
у себя в доме, а потом в волости. Эта домашняя революция
закончилась ссорой с женой, а в волости взбунтовался сторож Вахрушка.
Вахрушка пробежал село из конца в конец раз десять. Ноги уже плохо его слушались, но жажда оставалась. Ведь другого раза не будет, и Вахрушка пробивался к кабацкой стойке с отчаянною энергией умирающего от жажды.
Закончилась эта проба тем, что старик, наконец, свалился мертвецки пьяным
у прохоровского кабака.
Вечером этого дня дешевка
закончилась. Прохоров был сбит и закрыл кабаки под предлогом, что вся водка вышла. Галактион сидел
у себя и подсчитывал, во сколько обошлось это удовольствие. Получалась довольно крупная сумма, причем он не мог не удивляться, что Стабровский в своей смете на конкуренцию предусмотрел почти из копейки в копейку ее стоимость специально для Суслона. Именно за этим занятием накрыл Галактиона отец. Он, по обыкновению, пробрался в дом через кухню.
Своих денег
у него, конечно, было немного, но обещает помочь Стабровский, когда
закончится война с Прохоровым и будет получаться отступное, а затем можно будет прихватить часть в банке, а другую часть кое
у кого из знакомых.
Неточные совпадения
Бывали здесь богатые купеческие свадьбы, когда около дома стояли чудные запряжки; бывали и небогатые, когда стояли вдоль бульвара кареты, вроде театральных, на клячах которых в обыкновенное время возили актеров императорских театров на спектакли и репетиции.
У этих карет иногда проваливалось дно, и ехавшие бежали по мостовой, вопя о спасении… Впрочем, это было безопасно, потому что заморенные лошади еле двигались… Такой случай в восьмидесятых годах был на Петровке и
закончился полицейским протоколом.
Закончилось это большим скандалом: в один прекрасный день баба Люба, уперев руки в бока, ругала Уляницкого на весь двор и кричала, что она свою «дытыну» не даст в обиду, что учить, конечно, можно, но не так… Вот посмотрите, добрые люди: исполосовал
у мальчика всю спину. При этом баба Люба так яростно задрала
у Петрика рубашку, что он завизжал от боли, как будто
у нее в руках был не ее сын, а сам Уляницкий.
В сущности, бабы были правы, потому что
у Прокопия с Яшей действительно велись любовные тайные переговоры о вольном золоте.
У безответного зыковского зятя все сильнее въедалась в голову мысль о том, как бы уйти с фабрики на вольную работу. Он вынашивал свою мечту с упорством всех мягких натур и затаился даже от жены. Вся сцена
закончилась тем, что мужики бежали с поля битвы самым постыдным образом и как-то сами собой очутились в кабаке Ермошки.
Поэтому, как ни грустно, должен отметить здесь, что, очевидно, даже
у нас процесс отвердения, кристаллизации жизни еще не
закончился, до идеала еще несколько ступеней.
Вечер
заканчивается, по преимуществу, в балете или
у французов; а потом опять к Борелю, где ждет ужин, который длится до двух или трех часов ночи.