Неточные совпадения
Описываемая сцена происходила на улице, у крыльца суслонского волостного правления. Летний вечер был на исходе, и возвращавшийся с покосов народ не останавливался около волости: наработавшиеся за
день рады были месту.
Старика окружили только те мужики, которые привели его с покоса, да несколько других, страдавших неизлечимым любопытством. Село было громадное, дворов в пятьсот, как все сибирские села, но в страду оно безлюдело.
Писарь только взглянул на стоявшего на крыльце
старика с котомкой и сразу понял, в чем
дело.
Старик Колобов зажился в Заполье. Он точно обыскивал весь город. Все-то ему нужно было видеть, со всеми поговорить, везде побывать. Сначала все дивились чудному
старику, а потом привыкли. Город нравился Колобову, а еще больше нравилась река Ключевая. По утрам он почти каждый
день уходил купаться, а потом садился на бережок и проводил целые часы в каком-то созерцательном настроении. Ах, хороша река, настоящая кормилица.
— Ну, капитал
дело наживное, — спорила другая тетка, — не с деньгами жить… А вот карахтером-то ежели в тятеньку родимого женишок издастся, так уж оно не того… Михей-то Зотыч, сказывают, двух жен в гроб заколотил. Аспид настоящий, а не человек. Да еще сказывают, что у Галактиона-то Михеича уж была своя невеста на примете, любовным
делом, ну, вот старик-то и торопит, чтобы огласки какой не вышло.
И действительно, Галактион интересовался, главным образом, мужским обществом. И тут он умел себя поставить и просто и солидно:
старикам — уважение, а с другими на равной ноге. Всего лучше Галактион держал себя с будущим тестем, который закрутил с самого первого
дня и мог говорить только всего одно слово: «Выпьем!» Будущий зять оказывал
старику внимание и делал такой вид, что совсем не замечает его беспросыпного пьянства.
Дело с постройкой мельницы закипело благодаря все той же энергии Галактиона.
Старик чуть не испортил всего, когда пришлось заключать договор с суслонскими мужиками по аренде Прорыва. «Накатился упрямый стих», как говорил писарь. Мужики стояли на своем, Михей Зотыч на своем, а спор шел из-за каких-то несчастных двадцати пяти рублей.
Сказано — сделано, и
старики ударили по рукам. Согласно уговору Михей Зотыч должен был ожидать верного слугу в Баклановой, где уже вперед купил себе лошадь и телегу. Вахрушка скоро разделался с писарем и на другой
день ехал уже в одной телеге с Михеем Зотычем.
Это путешествие чуть не закончилось катастрофой.
Старики уже возвращались домой.
Дело происходило ночью, недалеко от мельницы Ермилыча. Лошадь шла шагом, нога за ногу.
Старики дремали, прикорнув в телеге. Вдруг Вахрушка вздрогнул, как строевая лошадь, заслышавшая трубу.
— Что же,
дело житейское, — проговорил
старик и вздохнул. — К тестю в гости приехал, Галактион Михеич?
Дело вышло как-то само собой. Повадился к Луковникову ездить Ечкин. Очень он не нравился
старику, но, нечего делать, принимал его скрепя сердце. Сначала Ечкин бывал только наверху, в парадной половине, а потом пробрался и в жилые комнаты. Да ведь как пробрался: приезжает Луковников из думы обедать, а у него в кабинете сидит Ечкин и с Устенькой разговаривает.
— Да вы первый. Вот возьмите хотя ваше хлебное
дело: ведь оно, говоря откровенно, ушло от вас. Вы упустили удобный момент, и какой-нибудь
старик Колобов отбил целый хлебный рынок. Теперь другие потянутся за ним, а Заполье будет падать, то есть ваша хлебная торговля. А все отчего? Колобов высмотрел центральное место для рынка и воспользовался этим. Постройте вы крупчатные мельницы раньше его, и ему бы ничего не поделать… да. Упущен был момент.
К Ечкину
старик понемногу привык, даже больше — он начал уважать в нем его удивительный ум и еще более удивительную энергию. Таким людям и на свете жить. Только в глубине души все-таки оставалось какое-то органическое недоверие именно к «жиду», и с этим Тарас Семеныч никак не мог совладеть. Будь Ечкин кровный русак, совсем бы другое
дело.
— Неподходящее
дело, — повторял упрямый
старик.
Вахрушка не сказал главного: Михей Зотыч сам отправил его в Суслон, потому что ждал какого-то раскольничьего старца, а Вахрушка, пожалуй, еще табачище свой запалит.
Старику все это казалось обидным, и он с горя отправился к попу Макару, благо помочь подвернулась. В самый раз
дело подошло: и попадье подсобить и водочки с помочанами выпить. Конечно, неприятно было встречаться с писарем, но ничего не поделаешь. Все равно от писаря никуда не уйдешь. Уж он на
дне морском сыщет.
— Вот помрет
старик, тогда Емельян и примет закон, — говорила попадья с уверенностью опытного в таких
делах человека. — Что делать, нашей сестре приходится вот как терпеть… И в законе терпеть и без закона.
Старик настолько увлекся своею новою постройкой, что больше ничего не желал знать.
Дело дошло до того, что он отнесся как-то совсем равнодушно даже к оправданию родного сына Лиодора.
Эта бесчувственность больше всего огорчила Анфусу Гавриловну, болевшую всеми детьми зараз. Рехнулся
старик, ежели родного детища не жалеет. Высидевший в остроге целый год Лиодор заявился домой, прожил
дня два тихо и мирно, а потом стащил у матери столовое серебро и бесследно исчез.
— Ну, это уж
дело мужа, а не каше, — ответил
старик.
Галактион кое-как понял, в чем
дело. Конечно, Вахрушка напился свыше меры — это так, но, с другой стороны, и отец был неправ, не рассчитав
старика. Во всем этом было что-то такое дикое.
Для него было ясно, что
старик начинает запутываться в
делах и, может быть, даже сам не знает еще многого.
— Я ходил к нему, к хохлу, и говорил с ним. Как, говорю, вам не совестно тому подобными
делами заниматься? А он смеется и говорит: «Подождите, вот мы свою газету откроем и прижимать вас будем, толстосумов». Это как, по-вашему? А потом он совсем обошел
стариков, взял доверенность от Анфусы Гавриловны и хочет в гласные баллотироваться, значит, в думу. Настоящий яд…
Приставанья и темные намеки писаря все-таки встревожили Харитона Артемьича, и он вечерком отправился к старичку нотариусу Меридианову, с которым водил
дела. Всю дорогу
старик сердился и ругал проклятого писаря. Нотариус был дома и принял гостя в своем рабочем кабинете.
Лучшее утешение в несчастии, как известно, — чужие несчастия. За этим
дело не стало. В великом посту приехал в Заполье
старик Колобов и завернул навестить Харитона Артемьича.
Старики разговорились. Все-таки они были свои и думали одинаково, не то что молодежь. Михей Зотыч все качал своею лысою головой и жаловался на худые
дела.
— Я и Харитину захватил, — шамкал
старик. — Одному-то скучно ехать, а она все равно без
дела у тятеньки сидит. Вот и поехали.
В качестве большой, Устенька могла теперь уходить из дому одна и бывала у отца ежедневно. Когда она объяснила ему, в чем
дело,
старик задумался.
— А вот такое и
дело. Чего старики-то смотрят?
Втайне
старик очень сочувствовал этой местной газете, хотя открыто этого и не высказывал. Для такой политики было достаточно причин. За дочь Тарас Семеныч искренне радовался, потому что она, наконец, нашла себе занятие и больше не скучала. Теперь и он мог с ней поговорить о разных
делах.
— Ты у меня теперь в том роде, как секретарь, — шутил
старик, любуясь умною дочерью. — Право… Другие-то бабы ведь ровнешенько ничего не понимают, а тебе до всего
дело. Еще вот погоди, с Харченкой на подсудимую скамью попадешь.
Сначала
старик подумал, что не приехал ли Галактион занимать у него денег, — ведь слава богатого человека еще оставалась за ним, — а потом догадался по выражению лица Галактиона и по тону разговора, что
дело совсем не в этом.
Разъезжая по своим
делам по Ключевой, Луковников по пути завернул в Прорыв к Михею Зотычу. Но
старика не было, а на мельнице оставались только сыновья, Емельян и Симон. По первому взгляду на мельницу Луковников определил, что
дела идут плохо, и мельница быстро принимала тот захудалый вид, который говорит красноречивее всяких слов о внутреннем разрушении.
Выбор между этими предложениями было сделать довольно трудно, а тут еще тяжба Харитона Артемьича да свои собственные
дела с попом Макаром и женой. Полуянов достал у Замараева «законы» и теперь усердно зубрил разные статьи. Харитон Артемьич ходил за ним по пятам и с напряжением следил за каждым его шагом.
Старика охватила сутяжническая горячка, и он наяву бредил будущими подвигами.
По земским
делам Харченко особенно близко сошелся со
стариком Стабровским. Этому сближению много способствовала Устенька. Она знала, что Стабровский увлекается земством и в качестве влиятельного человека может быть очень полезен. Вышла довольно комичная сцена первого знакомства.
Когда приходила Устенька, Стабровский непременно заводил речь о земстве, о школах и разных общественных
делах, и Устенька понимала, что он старается втянуть Дидю в круг этих интересов. Дидя слушала из вежливости некоторое время, а потом старалась улизнуть из комнаты под первым предлогом.
Старик провожал ее печальными глазами и грустно качал головой.
— Ах, это совсем другое
дело! Мы,
старики, в силу вещей, относимся к людям снисходительнее, хотя и ворчим. Молодость нетерпима, а за старостью стоит громадный опыт, который говорит, что на земле совершенства нет и что все относительно. У
стариков, если хочешь, своя логика.
По своему характеру Луковников не мог никого обидеть, и поведение Устеньки его серьезно огорчило. В кого она такая уродилась? Права-то она права, да только все-таки не следовало свою правоту показывать этаким манером. И притом девушка — она и понимать-то не должна Харитининых
дел.
Старик почти не спал всю ночь и за утренним чаем еще раз заметил...
Молодые должны были ехать на мельницу в Прорыв через два
дня. Замараева мучило глупое поведение Симона, и он забегал к нему несколько раз за справками. Эти приставанья начали тревожить Симона. Он потихоньку выпил для храбрости коньяку и решил объясниться со
стариком начистоту.
— Летать любите, а садиться не умеете, — не унимался
старик. — То-то. А знаете пословицу: свату первая палка. Наступите на жида: его рук
дело.
— Ясно одно, что все
дело сделано своим человеком, который знал все, а главное — знал, куда
старик прятал деньги. Да, нечего сказать, дельце интересное!
Скитники на брезгу уже ехали дальше. Свои лесные сани они оставили у доброхота Василия, а у него взамен взяли обыкновенные пошевни, с отводами и подкованными полозьями. Теперь уж на раскатах экипаж не валился набок, и
старики переглядывались. Надо полагать, он отстал. Побился-побился и бросил. Впрочем, теперь другие интересы и картины захватывали их. По дороге то и
дело попадались пешеходы, истомленные, худые, оборванные, с отупевшим от истомы взглядом. Это брели из голодавших деревень в Кукарский завод.
Вскоре после пожара
старик Луковников привел в порядок свои
дела и пришел к печальному открытию, что он разорен бесповоротно.
Эта последняя мысль ела
старика день и ночь.
Мышников теперь даже старался не показываться на публике и с горя проводил все время у Прасковьи Ивановны. Он за последние годы сильно растолстел и тянул вместе с ней мадеру. За бутылкой вина он каждый
день обсуждал вопрос, откуда Галактион мог взять деньги. Все богатые люди наперечет. Стабровский выучен и не даст, а больше не у кого. Не припрятал ли
старик Луковников? Да нет, — не такой человек.
Стоял уже конец весны. Выпадали совсем жаркие
дни, какие бывают только летом. По дороге из Заполья к Городищу шли три путника, которых издали можно было принять за богомолов. Впереди шла в коротком ситцевом платье Харитина, повязанная по-крестьянски простым бумажным платком. За ней шагали Полуянов и Михей Зотыч.
Старик шел бодро, помахивая длинною черемуховою палкой, с какою гонят стада пастухи.