Неточные совпадения
Писарь давно обленился, отстал от всякой работы и теперь казнился, поглядывая на молодого зятя, как тот поворачивал всякое
дело. Заразившись его энергией, писарь начал заводить строгие порядки у себя в доме, а потом в волости. Эта домашняя
революция закончилась ссорой с женой, а в волости взбунтовался сторож Вахрушка.
В первые
дни революции активность моя выразилась лишь в том, что когда Манеж осаждался революционными массами, а вокруг Манежа и внутри его были войска, которые каждую минуту могли начать стрелять, я с трудом пробрался внутрь Манежа, спросил офицера, стоявшего во главе этой части войска, и начал убеждать его не стрелять, доказывая ему, что образовалось новое правительство и что старое правительство безнадежно пало.
Его долго уверяли, что этого вовсе не надо, что у нас это все сделается без всяких планов и маневров; но он, однако, упросил сделать распоряжение, чтобы в назначенный день и час все люди, преданные в Петербурге
делу революции и готовые к ней, прошли по одной из известных петербургских площадей.
— Граждане! Я должен объявить вам печальную весть… А впрочем — для многих может быть и радостную, — поправился он. — Вы тоже имеете возможность послужить
делу революции. Вы отправляетесь на фронт рыть окопы для нашей доблестной красной армии.
Неточные совпадения
«Приходится соглашаться с моим безногим сыном, который говорит такое: раньше
революция на испанский роман с приключениями похожа была, на опасную, но весьма приятную забаву, как, примерно, медвежья охота, а ныне она становится
делом сугубо серьезным, муравьиной работой множества простых людей. Сие, конечно, есть пророчество, однако не лишенное смысла. Действительно: надышали атмосферу заразительную, и доказательством ее заразности не одни мы, сущие здесь пьяницы, служим».
— Очень
революция, знаете, приучила к необыкновенному. Она, конечно, испугала, но учила, чтоб каждый
день приходил с необыкновенным. А теперь вот свелось к тому, что Столыпин все вешает, вешает людей и все быстро отупели. Старичок Толстой объявил: «Не могу молчать», вышло так, что и он хотел бы молчать-то, да уж такое у него положение, что надо говорить, кричать…
— А голубям — башки свернуть. Зажарить. Нет, — в самом
деле, — угрюмо продолжал Безбедов. — До самоубийства дойти можно. Вы идете лесом или — все равно — полем, ночь, темнота, на земле, под ногами, какие-то шишки. Кругом — чертовщина:
революции, экспроприации, виселицы, и… вообще — деваться некуда! Нужно, чтоб пред вами что-то светилось. Пусть даже и не светится, а просто: существует. Да — черт с ней — пусть и не существует, а выдумано, вот — чертей выдумали, а верят, что они есть.
— Нимало не сержусь, очень понимаю, — заговорила она спокойно и как бы вслушиваясь в свои слова. — В самом
деле: здоровая баба живет без любовника — неестественно. Не брезгует наживать деньги и говорит о примате духа. О
революции рассуждает не без скепсиса, однако — добродушно, — это уж совсем чертовщина!
— Я с детства слышу речи о народе, о необходимости
революции, обо всем, что говорится людями для того, чтоб показать себя друг перед другом умнее, чем они есть на самом
деле. Кто… кто это говорит? Интеллигенция.