Последняя заключалась в том, что учительница недостаточно быстро вскочила, когда
в школу приехал Мышников, и не проводила его до передней.
Неточные совпадения
Этому «заводскому сыну» пришлось пройти очень тяжелую
школу, пока он выбился
в люди, то есть достиг известной самостоятельности.
Затем осмотрена была детская, устроенная мисс Дудль по всем правилам строгой английской
школы. Самая простая кровать, мебель, вся обстановка, а роскошь заключалась
в какой-то вызывающей чистоте. Детскую показывала сама мисс Дудль, и Тарасу Семенычу показалось, что англичанка сердится на него. Когда он сообщил это хозяину, тот весело расхохотался.
В один из таких моментов тренировки
в духе доброй английской
школы Дидя вспылила до того, что назвала мисс Дудль старой английской лошадью.
Например, он написал громовую обличительную статью против Мышникова, когда тот
в качестве попечителя над городскими
школами уволил одну учительницу за непочтительность.
Деятельность этого нового земства главным образом выразилась
в развитии народного образования.
В уезде
школы открывались десятками, а
в больших селах, как Суслон, были открыты по две
школы. Пропагандировал школьное дело Харченко, и ему даже предлагали быть инспектором этих
школ, но он отказался. Газета, типография и библиотека отнимали почти все время, а новых помощников было мало, да и те были преимущественно женщины, как Устенька.
Когда приходила Устенька, Стабровский непременно заводил речь о земстве, о
школах и разных общественных делах, и Устенька понимала, что он старается втянуть Дидю
в круг этих интересов. Дидя слушала из вежливости некоторое время, а потом старалась улизнуть из комнаты под первым предлогом. Старик провожал ее печальными глазами и грустно качал головой.
Это было слишком наивно. Загадку представлял собой и Полуянов, как слишком опытный человек,
в свое время сам производивший тысячи дознаний и прошедший большую
школу. Но он был тоже спокоен, как Ечкин, и следователь приходил
в отчаяние. Получалась какая-то оплошная нелепость.
В качестве свидетелей были вызваны даже Замараев и Голяшкин, которые испугались больше подсудимых и несли невозможную околесную, так что следователь махнул на них рукой.
— дворянин учится наукам: его хоть и секут
в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать на твою голову и на твою важность!
Г-жа Простакова. Старинные люди, мой отец! Не нынешний был век. Нас ничему не учили. Бывало, добры люди приступят к батюшке, ублажают, ублажают, чтоб хоть братца отдать
в школу. К статью ли, покойник-свет и руками и ногами, Царство ему Небесное! Бывало, изволит закричать: прокляну ребенка, который что-нибудь переймет у басурманов, и не будь тот Скотинин, кто чему-нибудь учиться захочет.
Степан Аркадьич
в школе учился хорошо, благодаря своим хорошим способностям, но был ленив и шалун и потому вышел из последних; но, несмотря на свою всегда разгульную жизнь, небольшие чины и нестарые годы, он занимал почетное и с хорошим жалованьем место начальника в одном из московских присутствий.
Он отвечал на все пункты даже не заикнувшись, объявил, что Чичиков накупил мертвых душ на несколько тысяч и что он сам продал ему, потому что не видит причины, почему не продать; на вопрос, не шпион ли он и не старается ли что-нибудь разведать, Ноздрев отвечал, что шпион, что еще
в школе, где он с ним вместе учился, его называли фискалом, и что за это товарищи, а в том числе и он, несколько его поизмяли, так что нужно было потом приставить к одним вискам двести сорок пьявок, — то есть он хотел было сказать сорок, но двести сказалось как-то само собою.
Неточные совпадения
(
В те времена хорошие //
В России дома не было, // Ни
школы, где б не спорили // О русском мужике.)
Парамошу нельзя было узнать; он расчесал себе волосы, завел бархатную поддевку, душился, мыл руки мылом добела и
в этом виде ходил по
школам и громил тех, которые надеются на князя мира сего.
— А знаешь, я о тебе думал, — сказал Сергей Иванович. — Это ни на что не похоже, что у вас делается
в уезде, как мне порассказал этот доктор; он очень неглупый малый. И я тебе говорил и говорю: нехорошо, что ты не ездишь на собрания и вообще устранился от земского дела. Если порядочные люди будут удаляться, разумеется, всё пойдет Бог знает как. Деньги мы платим, они идут на жалованье, а нет ни
школ, ни фельдшеров, ни повивальных бабок, ни аптек, ничего нет.
Выйдя очень молодым блестящим офицером из
школы, он сразу попал
в колею богатых петербургских военных. Хотя он и ездил изредка
в петербургский свет, все любовные интересы его были вне света.
— Вы говорите, — продолжала хозяйка начатый разговор, — что мужа не может интересовать всё русское. Напротив, он весел бывает за границей, но никогда так, как здесь. Здесь он чувствует себя
в своей сфере. Ему столько дела, и он имеет дар всем интересоваться. Ах, вы не были
в нашей
школе?