У закостеневшего на заводской работе Овсянникова была всего единственная слабость, именно эти золотые часы. Если кто хотел найти доступ в его канцелярское сердце, стоило только завести речь об его часах и с большею или меньшею ловкостью похвалить их. Эту слабость многие знали и пользовались ею самым бессовестным образом. На именинах, когда Овсянников выпивал лишнюю рюмку, он бросал их за окно, чтобы доказать прочность.
То же самое проделал он и теперь, и Нюрочка хохотала до слез, как сумасшедшая.
— Вот я
то же самое думаю и ничего придумать не могу. Конечно, в крепостное время можно было и сидя в Самосадке орудовать… А вот теперь почитай и дома не бываю, а все в разъездах. Уж это какая же жизнь… А как подумаю, что придется уезжать из Самосадки, так даже оторопь возьмет. Не то что жаль насиженного места, а так… какой-то страх.
— Так, так… — говорил Лука Назарыч, покачивая головой. — Вот и твой брат Мосей
то же самое говорит. Может, вы с ним действуете заодно… А мочеган кто расстраивал на Ключевском?
Старец Кирилл опять упал на траву и зарыдал «истошным голосом». Аглаида сидела неподвижно, точно прислушиваясь к тому, что у ней самой делалось на душе. Ведь и она
то же самое думала про себя, что говорил ей сейчас плакавший инок.
Неточные совпадения
— А
то як
же?.. В мене така голова, Ганна… тягнем горилку с Титом, а
сами по рукам…
Посидела Аннушка, потужила и ушла с
тем же, с чем пришла. А Наташка долго ее провожала глазами: откуда только что берет Аннушка — одета чисто,
сама здоровая, на шее разные бусы, и по праздникам в кофтах щеголяет. К пасхе шерстяное платье справила: то-то беспутная голова! Хорошо ей, солдатке! Позавидовала Наташка, как живут солдатки, да устыдилась.
Сама Татьяна чувствовала
то же, что испытывает окоченевший на холоде человек, когда попадает прямо с мороза в теплую комнату.
Петра Елисеича поразило неприятно
то, что Нюрочка с видимым удовольствием согласилась остаться у Парасковьи Ивановны, — девочка, видимо, начинала чуждаться его, что отозвалось в его душе больною ноткой. Дорога в Мурмос шла через Пеньковку, поэтому Нюрочку довезли в
том же экипаже до избушки Ефима Андреича, и она
сама потянула за веревочку у ворот, а потом быстро скрылась в распахнувшейся калитке.
Крестился инок Кирилл на озере в
самый день крещения, прямо в проруби. Едва не замерз в ледяной воде. Сестру Авгарь окрестил он раннею весной в
том же озере, когда еще оставались забереги и лед рассыпался сосульками.
В
то же утро в Ключевской завод летел нарочный к Мухину с маленькою запиской от «
самого», в которой выражалось любезное желание познакомиться лично с уважаемым Петром Елисеичем, и чем скорее,
тем лучше. Мухин не заставил себя ждать и тотчас
же отправился в Мурмос. Это обращение Голиковского польстило ему, как выражение известного внимания. Он остановился в доме Груздева, где царил страшный беспорядок: хозяйничала одна Наташка, а Самойло Евтихыч «объезжал кабаки».
Желание отца было приведено в исполнение в
тот же день. Нюрочка потащила в сарайную целый ворох книг и торжественно приготовилась к своей обязанности чтицы. Она читала вслух недурно, и, кроме Васи, ее внимательно слушали Таисья и Сидор Карпыч. Выбор статей был
самый разнообразный, но Васе больше всего нравились повести и романы из русской жизни. В каждой героине он видел Нюрочку и в каждом герое себя, а пока только не спускал глаз с своей сиделки.
Петр Елисеич отмалчивался, что еще больше раздражало Голиковского. Старик исправник тоже молча курил сигару; это был администратор нового типа, который понимал, что
самое лучшее положение дел в уезде
то, когда нет никаких дел. Создавать такие бунты просто невыгодно: в случае чего, он
же и останется в ответе, а пусть Голиковский
сам расхлебывает кашу, благо получает ровно в пять раз больше жалованья.
Угрюм-Бурчеев мерным шагом ходил среди всеобщего опустошения, и на губах его играла
та же самая улыбка, которая озарила лицо его в ту минуту, когда он, в порыве начальстволюбия, отрубил себе указательный палец правой руки.
То же самое думал ее сын. Он провожал ее глазами до тех пор, пока не скрылась ее грациозная фигура, и улыбка остановилась на его лице. В окно он видел, как она подошла к брату, положила ему руку на руку и что-то оживленно начала говорить ему, очевидно о чем-то не имеющем ничего общего с ним, с Вронским, и ему ото показалось досадным.
Я отвечал, что много есть людей, говорящих
то же самое; что есть, вероятно, и такие, которые говорят правду; что, впрочем, разочарование, как все моды, начав с высших слоев общества, спустилось к низшим, которые его донашивают, и что нынче те, которые больше всех и в самом деле скучают, стараются скрыть это несчастие, как порок. Штабс-капитан не понял этих тонкостей, покачал головою и улыбнулся лукаво:
Неточные совпадения
Городничий (дрожа).По неопытности, ей-богу по неопытности. Недостаточность состояния…
Сами извольте посудить: казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар. Если ж и были какие взятки,
то самая малость: к столу что-нибудь да на пару платья. Что
же до унтер-офицерской вдовы, занимающейся купечеством, которую я будто бы высек,
то это клевета, ей-богу клевета. Это выдумали злодеи мои; это такой народ, что на жизнь мою готовы покуситься.
Городничий. Да я так только заметил вам. Насчет
же внутреннего распоряжения и
того, что называет в письме Андрей Иванович грешками, я ничего не могу сказать. Да и странно говорить: нет человека, который бы за собою не имел каких-нибудь грехов. Это уже так
самим богом устроено, и волтерианцы напрасно против этого говорят.
Городничий. А когда
же,
то есть… вы изволили
сами намекнуть насчет, кажется, свадьбы?
Аммос Федорович. В одно слово! я
сам то же думал.
Но происшествие это было важно в
том отношении, что если прежде у Грустилова еще были кое-какие сомнения насчет предстоящего ему образа действия,
то с этой минуты они совершенно исчезли. Вечером
того же дня он назначил Парамошу инспектором глуповских училищ, а другому юродивому, Яшеньке, предоставил кафедру философии, которую нарочно для него создал в уездном училище.
Сам же усердно принялся за сочинение трактата:"О восхищениях благочестивой души".