Неточные совпадения
Анфиса Егоровна сложила Нюрочкины пальчики
в двуперстие и заставила молиться вместе с собой, отбивая поклоны по лестовке, которую называла «Христовою лесенкой». Потом она сама уложила Нюрочку, посидела у ней на
кроватке, перекрестила на ночь несколько раз и велела
спать. Нюрочке вдруг сделалось как-то особенно тепло, и она подумала о
своей матери, которую помнила как во сне.
Неточные совпадения
После обеда сидит еще с четверть часа с миленьким, «до свиданья» и расходятся по
своим комнатам, и Вера Павловна опять на
свою кроватку, и читает, и нежится; частенько даже
спит, даже очень часто, даже чуть ли не наполовину дней
спит час — полтора, — это слабость, и чуть ли даже не слабость дурного тона, но Вера Павловна
спит после обеда, когда заснется, и даже любит, чтобы заснулось, и не чувствует ни стыда, ни раскаяния
в этой слабости дурного тона.
Здесь был только зоологический Розанов, а был еще где-то другой, бесплотный Розанов, который летал то около детской
кроватки с голубым ситцевым занавесом, то около постели, на которой
спала женщина с расходящимися бровями, дерзостью и эгоизмом на недурном, но искаженном злостью лице, то бродил по необъятной пустыне, ловя какой-то неясный женский образ, возле которого ему хотелось
упасть, зарыдать, выплакать
свое горе и, вставши по одному слову на ноги, начать наново жизнь сознательную, с бестрепетным концом
в пятом акте драмы.
Проводя почти все
свое время неразлучно с матерью, потому что я и писал и читал
в ее отдельной горнице, где обыкновенно и
спал, — там стояла моя
кроватка и там был мой дом, — я менее играл с сестрицей, реже виделся с ней.
Оба мы, то есть я и мой ровесник — двоюродный брат, долго ворочались
в своих кроватках. Оба мы заснули поздно,
спали дурно и вскрикивали, потому что нам обоим представлялся медведь. А когда няня нас успокоила, что медведя бояться уже нечего, потому что он теперь сидит
в яме, а завтра его убьют, то мною овладевала еще большая тревога.
(О, Володя Цветаев,
в красной шелковой рубашечке! С такой же большой головой, как у меня, но ею не попрекаемый! Володя, все
свое трехдневное пребывание непрерывно раскатывавшийся от передней к зеркалу — точно никогда паркета не видал! Володя, вместо «собор» говоривший «Успенский забор» — и меня поправлявший! Володя, заявивший обожавшей его матери, что я, когда приеду к нему
в Варшаву, буду жить
в его комнате и
спать в его
кроватке.